Франсиско Суарес - Франсиско Суарес о речи ангелов

24. На второй пункт, сформулированный в параграфе 19 . – Во втором пункте речь шла о сомнении, уже затронутом выше, а именно: во власти ли ангела тайно говорить лишь к одному ангелу. Некоторые примыкают к ответу Скота и утверждают, что ангел, несомненно, может вести приватную беседу с другим ангелом: хотя он не в силах явить другому свой акт так, чтобы его не понимали прочие, он, тем не менее, может предназначить свое понятие лишь для одного ангела, и этого достаточно, чтобы говорить только с ним. Но, как я сказал выше, таким способом проблема решается лишь на словах. Ведь если при желании все понимают или могут понять то, что открывается одному, то речь сама по себе не секретна, но публична, независимо от намерения говорящего. Поэтому утверждающие, что один ангел может говорить к другому только посредством знаков, которые сами по себе публичны, то есть видимы и понятны всем, прямо отрицают, что между ангелами существует приватная беседа.

25. Истинный ответ: один ангел может тайно говорить с другим. – Воление ангела, намеревающегося вести приватную беседу, есть радикальная причина приватной речи; а формальная причина – предписываемое волей напечатление species лишь в одном ангеле, а не в остальных. – Однако я считаю гораздо более вероятным и вполне истинным, что во власти ангела вести с одним собеседником приватную беседу, которой прочие не слышат. Так учит св. Фома, часть 1, указанный вопр. 107, арт. 5, и все его последователи, а также Ричард, Марсилий в указанных выше местах и многие другие. Хотя они расходятся в способах обоснования, в зависимости от разных способов объяснения того, как скрываются и как проявляются внутренние помыслы, все они, тем не менее (за редкими исключениями), пытаются сохранить за ангелами способность при желании беседовать втайне. Бесспорно, это само по себе представляется в высшей степени истинным, а противоположное – абсолютно невероятным. Ибо та самая моральная необходимость, которая свойственна интеллектуальной природе и требует, чтобы внутренние помыслы были скрыты, требует также, чтобы открывать их можно было публично или приватно по решению говорящего, как я сказал выше. Поэтому св. Фома считает эту приватность зависящей от воли говорящего ангела, который желает предназначить свое понятие для одного ангела, но не для другого. Такое ограничение со стороны воли и направленности томисты полагают достаточной формальной причинной приватности, и в этом они последовательны. Мы же утверждаем, что это – радикальная причина приватности беседы: от нее зависит, чтобы ангел напечатлел интенциональную форму своего акта лишь в одном ангеле, к которому он его обращает, и, следовательно, чтобы этот акт мог быть воспринят и услышан только им. Этот же довод могли бы привести скотисты в поддержку своего суждения, коль скоро речь совершается через напечатление познания акта в другом ангеле: ведь такое напечатление совершается не по природной необходимости, а свободно, и поэтому может совершаться в отношении одного, но не других… Так же могли бы и должны были бы говорить Оккам и Габриэль, считающие, что ангел своим актом, как объектом, со-причиняет познание в другом ангеле: ведь и такая производящая причинность со стороны говорящего была бы не необходимой, но свободной, а потому могла бы осуществляться в отношении одного, но не другого ангела. Они, однако, полагают такую производящую причинность объекта чисто природной и поэтому говорят, что речь по своей природе не может быть секретной; однако они пытаются спасти ее приватность через направляющее содействие Бога, оказываемое лишь тому ангелу, с которым другой желает говорить. Но мы уже показали выше при помощи иных, в том числе противоположных мнений, что Оккам и Габриэль в этом пункте опираются на ложное основание.

26. На возражение, сформулированное в параграфе 18. – Слушающий ангел не может вкладывать свои species в других. – На возражение, выдвинутое против нашего суждения, отвечаю: нет необходимости, чтобы другие ангелы видели умопостигаемую species , напечатленную в слушающем ангеле, потому что у них нет вложенных species , посредством которых они бы ее опознали. Ведь если они не приняли species свободных актов от их производящего начала, то по этой же причине не будут иметь в себе species этих актов. Нет также необходимости в том, чтобы species , напечатленная говорящим в одном ангеле, производила другую, подобную себе, species в других ангелах; и еще меньше необходимости в том, чтобы она производила ее вынужденно, по природе. Куда более правдоподобным мне кажется, что слушающий ангел, то есть ангел, принимающий от другого собственную species его акта, не способен даже при желании передать подобную species другим ангелам. В лучшем случае он может явить другим свой собственный акт, который он извлекает через такую species и через который познает понятие другого, и таким образом напечатлеть в другом ангеле species своего собственного акта, через который другие смогут прийти к познанию приватной реи первого ангела. Но произойдет это не в силу предшествующей речи, а в силу другой, последующей за первой. Отсюда можно заключить лишь то, что речь ангела никогда не бывает настолько секретной, чтобы слушающий не мог явить ее другим (если ограничиться только тем, что производится по природе, и абстрагироваться от позволительности или непозволительности этого явления). В самом деле, это так же свойственно природе ангелов, как и людей, и не противоречит их совершенству. Ибо это с необходимостью проистекает из способности к говорению, которая сопряжена со свободой, по своей природе изменчивой уже в силу того, что она сотворена из ничего. Итак, мы утверждаем только то, что ангельская речь может совершаться втайне благодаря воле и действию самого говорящего и может быть обращена к одному ангелу таким образом, чтобы не достигать самопроизвольно других ангелов.

В ком пребывает речь – в говорящем или в слушающем?

27. Шестое сомнение: каков акт ангельской речи – имманентный говорящему или переходящий в слушающего? Из нашего суждения, казалось бы, следует, что это переходный акт, ибо он совершается через напечатление интенциональной формы в том, к кому обращена речь. Следовательно, ближайшее и формальное завершение этого действия находится в слушающем; следовательно, в нем пребывает и действие, ибо действие пребывает в том субъекте, в котором пребывает его завершение; следовательно, это действие переходно. Однако св. Фома, по всей видимости, учит противоположному в «Сумме теологии», часть 1, указ. вопр. 107, арт. 4, на 1: он говорит, что ангельская речь – внутренняя и поэтому пребывает в говорящем ангеле и там, где находится говорящий ангел. И то же самое утверждается в вопр. 9 «Об истине», арт. 5 и 6, отв. на аргументы. И так же считают обычно томисты и все те, кто отрицает, что говорящий ангел нечто производит в слушающем. Нет сомнения, что св. Фома в указ. вопросе «Об истине» очень близок к такому суждению. Однако в части 1 «Суммы теологии» его, видимо, нужно понимать иначе, чтобы не оказалось, что в том же артикуле он учит противоположному. Ибо если акт, имманентный говорящему ангелу, не обладает действенностью, переходящей в слушающего ангела, то, конечно, остается непонятным, каким образом он мог бы возбуждать слушающего и внимающего.