Александр Лопухин - Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

Христу надлежало быть даже во время своей земной жизни «светом к просвещению язычников», равно как и «славой народа своего Израиля». В окрестностях озера обитали самые разноплеменные народы, потому что это был «приморский путь». Города там, по свидетельству Иосифа Флавия, лежали очень густо, и многочисленные селения были так многолюдны вследствие плодородия страны, что самые малые из них имели более 15 000 жителей. Население было живое, промышленное, и обрабатывало всякую пядь своей богатой и прекрасной почвы. Четыре дороги вели к берегам озера. Одна вела вниз по Иорданской долине, по западной стороне; другая, перейдя мост на южной оконечности озера, шла через Перею к бродам Иордана, близ Иерихона; третья вела через Сепфорис, красивую столицу Галилеи, к знаменитому порту Акке на берегу Средиземного моря; четвертая лежала через горы Завулонские к Назарету и через долину Ездрилонскую к Самарии и Иерусалиму. Этой областью проходили большие караваны на своем пути из Египта в Дамаск, и язычники, во множестве обитавшие в Вифсаиде Юлииной и Кесарии Филипповой, должны были постоянно встречаться на улицах Капернаума. Во время Христа это была по своей населенности и оживлению промышленная область Палестины, и по водам ее озера во всех направлениях скользили 4000 судов всякого рода – от военных кораблей римлян до неуклюжих рыбачьих лодок Вифсаиды и золоченых галер из дворца Иродова. Тут же под рукой были Итурея, Самария, Сирия и Финикия, – стоило толь ко переехать через озеро, реку или горы.

Тивериада, основанная Иродом Антипой и названная в честь римского императора Тиверия столица Галилеи, выросла с удивительной быстротой; так что впоследствии передала свое имя самому озеру Галилейскому; и Христос мог видеть ее увенчанные башнями стены, укрепленный замок и «золотой дворец» Антипы, далеко бросавший на озеро тени своих мраморных львов и скульптурных колонн. Европа, Азия и Африка совместно наделяли ее населением, и на ее базарной площади можно было встретить людей всех племен и народов. Вдоль всего западного берега Геннисаретского озера иудеи и язычники жили в беспорядочном смешении, и диких сынов пустыни – арабов и бедуинов там можно было видеть рядом с предприимчивыми финикиянами, изнеженными сириянами, высокомерными римлянами и льстивыми, коварными и испорченными греками. Из такой местности свет Евангелия мог удобнее всего распространяться не только по всей Палестине, но и по всем окружающим странам, что и послужило главной причиной избрания ее центром общественного служения Христа на земле.

На этот раз пребывание Христа в Капернауме было непродолжительным. Приближался величайший иудейский праздник Пасха, и Христос отправился с своими учениками в Иерусалим, чтобы и в этом центре и оплоте Ветхого Завета «явить славу Свою», как Он явил ее в незначительном городке отдаленной Галилеи.

С приближением праздника Пасхи из Галилеи по обычаю потянулся в Иерусалим огромный караван пасхальных паломников, и между ними был и Иисус Христос с своими учениками. Это посещение Иерусалима ознаменовалось весьма важным событием, которое сразу обратило на Иисуса Христа внимание не только простого народа, но и ученых книжников, фарисеев и священников. К празднику Пасхи в Иерусалим обыкновенно стекалось отовсюду множество народа, и эти бесчисленные толпы паломников, прибывавшие обыкновенно с некоторым запасом денег, естественно, привлекали множество продавцов и промышленников, старавшихся поживиться на счет простодушных пришельцев. Для пожертвований в храмовую сокровищницу и раздачи милостыни требовались мелкие деньги, а для жертвоприношений различные животные, и вот для удовлетворения этих потребностей все пространство по обеим сторонам восточных врат города до самого притвора Соломонова превращалось в необозримое торжище, с бесчисленными рядами лавок различных торговцев и столов денежных менял. Если бы это торжище ограничивалось улицами, прилегающими к священному зданию, то оно было бы извинительно, хотя и не совсем благопристойно. Такие торжища, по свидетельству языческих писателей, происходили около некоторых знаменитых храмов языческих (как например, около храма Венеры на горе Эриксе, в Сицилии, и сирийской богини в Иераполе). Но зло не ограничивалось этим. Примыкавшие ко двору язычников обширные помещения и длинные арки представляли слишком сильное искушение для алчности иудеев. Из Талмуда известно, что некто Бава Бен-Бута первый ввел три тысячи овец во двор язычников, а значит и в священные пределы храма. Этому кощунственному примеру быстро последовали все. Лавки торговцев, меняльные лари ростовщиков постепенно проникли в священную ограду. И вот на самом дворе язычников, испуская пар от жары знойного апрельского дня и наполняя зловонием и нечистотой храм, теснились целые стада овец и волов, около которых шумно совершали свои сделки скотопромышленники и паломники. Торговцы с большими плетеными клетками, наполненными голубями, предлагали беднякам дешевую жертву, а под тенью аркообразных сводов, образуемых четырьмя рядами коринфских колонн, сидели менялы у своих столов, уставленных кучками различных мелких монет, и с сверкающими от алчности глазами вели счеты и расчеты своей гнусной торговли. И это входный двор ко храму Всевышнего! Двор, назначением которого было свидетельствовать, что этот храм должен быть домом молитвы для всех народов, был превращен в место, которое по неопрятности скорее походило на скотный загон и по торговой суматохе – на многолюдный базар. Мычание волов, блеяние овец, вавилонское смешение языков, выкрикивание и споры торгашей, звон монет и бренчание весов, к тому же, быть может, и не всегда верных, – все это было слышно издалека и заглушало пение левитов и молитвы священников.

Исполненный праведного гнева при виде такого низкого кощунства, пылая неудержимым и святым негодованием, Иисус, войдя в храм, сделал бич из веревок, лежавших на полу, и, чтобы очистить священный двор от его наибольшего осквернения, прежде всего, выгнал без разбора овец, волов и низкую толпу, занимавшуюся куплей-продажей их. Затем, подойдя к менялам, Он опрокинул их столы, рассыпав тщательно разложенные кучки разнородных монет, владельцы которых бросились искать и собирать их по грязному полу. Он велел выйти также и продавцам голубей, хотя и не так строго; голуби были жертвой бедняка и присутствие их, как символов невинности и чистоты, менее оскорбляло и оскверняло храм, однако же и торговцам голубями Он властно сказал: «Возьмите это отсюда».