Мэтью Альпер - Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности

Как писал В. С. Рамачандран в своей книге «Призраки в мозге», «тот, кто лишился гиппокампа десять лет назад, не сохранил никаких воспоминаний о событиях, случившихся с тех пор» {65} .

Еще два неотъемлемых аспекта нашего самовосприятия — образ тела и осознание тела. Образ тела относится к той части сознательного опыта, с помощью которой мы воспринимаем собственный внешний вид, то, что мы видим, когда смотримся в зеркало или представляем самих себя. Осознание тела относится к той части сознательного опыта, посредством которой мы воспринимаем свое физическое присутствие. К примеру, когда я закрываю глаза и поднимаю руки, то у меня возникают ощущения, что мои руки подняты. Доктор Рамачандран предположил, что эту конкретную форму сознания можно приписать правой теменной доле. Свой вывод он сделал на основании того факта, что после травмы правой теменной доли у людей развивается измененное ощущение осознания тела. Так, при поражении правой теменной доли многие люди, одна сторона тела которых парализована, зачастую отрицают, что у них паралич. Они утверждают, что совершают какие-либо движения парализованной рукой, даже когда она сохраняет полную неподвижность. Эта склонность воображать иллюзорные или фантомные движения тела (это явление нейробиологи называют конфабуляцией), — распространенный симптом повреждений правой теменной доли. А если наш мозг заставляет нас почувствовать наличие отсутствующих конечностей, разве трудно представить себе, что потенциально он может вызвать и ощущение присутствия воображаемых сущностей? [22]

Синдром Котара, распространяющийся на миндалевидное тело мозга, — еще один пример когнитивной дисфункции, жертва которой страдает от неспособности осмыслить свое физическое бытие. В результате повреждений миндалевидного тела человек ощущает отчуждение от собственного тела или частей тела, или разъединенность с ним. К примеру, пациент с таким синдромом может смотреть на собственную руку и замечать, что она не кажется принадлежащей ему. При крайних проявлениях синдрома пациенты даже сообщают об ощущении отделенности от собственного отражения в зеркале. Дисфункции такого рода свидетельствуют о том, что осознание тела, как и самосознание, неразрывно связаны с нейрофизиологией.

Если наш мозг заставляет нас почувствовать наличие отсутствующих конечностей, разве трудно представить себе, что потенциально он может вызвать и ощущение присутствия воображаемых сущностей?

Новые доказательства в поддержку органического объяснения идентификации человека недавно были предоставлены доктором Брюсом Миллером, нейробиологом из Калифорнийского университета в Сан-Франциско, точно определившим, какая часть мозга обуславливает важнейшие составляющие индивидуальности. Взгляды человека — от религиозных и политических до бытовых симпатий и антипатий — проистекают из одной области правой лобной доли (той же самой доли, в которой доктор Ньюберг заметил изменение притока крови, проводя томографию медитирующих монахов). Роль этой части мозга стала ясна Миллеру, когда он заметил, что люди, перенесшие ее травму, испытывали кардинальное преображение самой сути своей индивидуальности: менялось все — от элементарных вкусов (в еде, одежде, музыке) до ценностей и убеждений.

Еще один компонент нашей самоидентификации соотносится с нашей способностью делать выбор. Бесспорно, отчасти наше восприятие самих себя основано на решениях, которые мы принимаем. Куда повернуть — направо или налево, что выбрать — красное или синее, попробовать вишню или ваниль? С появлением современной нейробиологии даже наша способность выбирать «была приписана лимбической системе, в том числе отдельным участкам передней части поясной извилины коры головного мозга. Процесс, в ходе которого устанавливается связь субъективного опыта с конкретными эмоциями или целями, позволяет нам делать выбор» {66} .

Более того, «когда миндалевидное тело и передняя часть поясной извилины обособлены, возникают нарушения свободы воли» {67} . Люди, страдающие когнитивными дисфункциями такого типа, оказываются парализованными нерешительностью, когда требуется делать выбор. Такие простые задачи, как выбор правого или левого поворота на следующем углу, могут поставить их в тупик. Поскольку эти люди не могут принимать спонтанные решения, их движения выглядят принужденными или судорожными, как у неисправного робота.

Ни наша память, ни элементарные компоненты индивидуальности, ни наша способность к самосознанию никак не обусловлены возбуждением некоего неизменного и трансцендентального компонента, или души, имеющейся в нас, — скорее это следствие нейромеханики

На основании этих результатов можно заключить, что ни наша память, ни элементарные компоненты индивидуальности, ни наша способность к самосознанию никак не обусловлены возбуждением некоего неизменного и трансцендентального компонента, или души, имеющейся в нас, — скорее это следствие нейромеханики. Тем не менее мало кто из людей согласится принять такое редукционистское толкование своей индивидуальности. Как планарии поворачиваются к свету, так и люди инстинктивно верят в свободу воли и существование трансцендентальной души. И хотя инстинкты можно подавить, они никогда не исчезают полностью.

На следующих страницах мы поговорим о функции эго, которое не следует путать с определениями того же термина, данными Фрейдом или Юнгом. Хотя я согласен с Юнгом в том, что из эго произрастает наше ощущение своего «я», он рассматривал сознание как проявление неоднозначного «разума», в то время как я считаю его исключительно физическим феноменом, продуктом электрохимических сигналов, передаваемых по всему мозгу. В каком-то смысле я пытаюсь трактовать юнгианскую концепцию эгосознания.

Но прежде чем принимать как должное такой механизм, как функция эго, следует задать себе вопрос: если наша способность к самосознанию действительно имеет физиологические истоки, каково ее назначение? Каким образом эта функция повышает выживаемость нашего вида? Повторюсь: если никакого назначения у функции нет, оправдать ее теоретическое существование попросту невозможно.

В младенчестве мы еще не обладаем развитым чувством своего «я». На этой ранней стадии развития человек не в состоянии отличить самого себя от окружающего мира. Как выразился Фрейд, «младенец еще не отличает своего «я» от внешнего мира как источника приходящих к нему ощущений» {68} . Это означает, что сразу после нашего рождения функции эго, как и языковой функции, еще только предстоит развиться, а пока она существует в латентном состоянии. Следовательно, самосознание — то, что возникает в нас уже после рождения.