Георгий Митрофанов - Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин

Таким образом, определенно проявляющее себя в понерологии Е. Н. Трубецкого стремление обосновать центральные проблемы учения о зле важнейшими принципами своей онтологии приводит философа к религиозно-мировоззренчески разрешающей его онтологию идее Богочеловечества, которая обусловливает переход проблем понерологии к проблемам сотериологии.

ОбращениеЕ. Н. Трубецкого к рассмотрению православной сотериологии, находившейся в центре внимания современных ему академического богословия и религиозной философии (исключением, в данном случае, является лишь творчество о. Павла Флоренского), следует признать одной из первых попыток возвращения к святоотеческой традиции в постановке сотериологических проблем в русской церковной науке начала ХХ века. Значение сотериологического учения Е.H.Трубецкого в этом отношении усиливается тем более, что, формулируя центральные выводы своего учения в глубокой внутренней связи с православной церковной традицией, мыслитель приходит к этим выводам, основываясь на последовательном развитии важнейших мировоззренческих принципов разработанной им религиозной философии.

Глубоко прочувствованный церковный традиционализм и последовательно осуществляемое философское осмысление сотериологической проблематики в творчестве Е. Н. Трубецкого выразительно проявляют себя в рассмотрении мыслителем отправного пункта православной сотериологии – учения о грехопадении.

Отправной точкой сотериологии Е. Н. Трубецкого является тезис о том, что «ответственность за зло в мире с точки зрения христианской теодицеи, падает не на Бога, а на грешную тварь, т. е. прежде всего на человека как вершину творения». Однако наряду с индивидуальной ответственностью каждого человека за состояние тварного мироздания Е. Н. Трубецкой подчеркивает важное значение коллективной, природной или «соборной» составляющей греховности бытия, ибо «во множестве наших дел – хороших и дурных – мы не начинаем, а продолжаем жизнь рода с ее многовековыми причинными рядами», проявляющаяся, в данном случае, «наследственность» греха, удостоверяемая повседневным опытом, признается и христианским учением о грехе первородном» [169].

В качестве философского обоснования идеи первородного греха Е. Н. Трубецкой выдвигает сформулированное им в метафизике и развитое в космологии учение об онтологическом единстве тварного мира, как выражении призванного осуществиться в земном бытии метафизического единства мира идей-первообразов. «В идее человек есть подчиненная часть человечества, как органического целого. – пишет Е. Н. Трубецкой. – Предназначенный входить в состав собирательного существа, он вне общечеловеческого целого не может явить своей идеи. Отсюда … пока грехом связан род, подневолен греху и каждый индивид в качестве члена рода» [170].

Однако, неизмеримо большее значение, нежели философская констатация реальных проявлений греховности человеческой природы, для Е. Н. Трубецкого имеет содержащееся в христианском Откровении учение об онтологической сущности изначального грехопадения твари в лице первозданного Адама, предопределившего человеческую природу к греху и смерти. «Как одним человеком грех вошел в мир, а грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеком, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5:12). Приведя эти слова св. апостола Павла, выражающие, по мнению Е. Н. Трубецкого, средоточие христианского учения о грехопадении, философ указывает, что для апостола, как и для всего церковного предания, первый Адам есть «родоначальник всей греховной природы человечества» [171]. При этом глубокий онтологизм учения св. апостола Павла о грехопадении проявляется, с точки зрения Е. Н. Трубецкого, прежде всего в том, что «грех изображается как космическая катастрофа, изменившая весь строй вселенной, как начало всеобщего распада и разлада» [172].

В качестве неизбежного и основного следствия грехопадения, обусловившего в творении «всеобщий распад и разлад», следует признать смерть, пронизавшую, в результате грехопадения первозданного Адама, все мироздание. Е. Н. Трубецкой следует характерному для святоотеческого учения о грехопадении представлению о смерти как глубокой онтологической «порче», метафизической «болезни» творения, после грехопадения первого человека необходимо сопровождающей самые разнообразные проявления греха в мире. Он последовательно обосновывает это представление, тем самым вступая в полемику с представлением о смерти как только лишь налагаемом Богом на человека наказании за грех, распространенным в академическом богословии того периода времени.

«Если Бог есть жизнь, – пишет Е. Н. Трубецкой, – то, что такое грех, как не отпадение от жизни? Такое понимание греха представляется единственно религиозным; если мы продумаем его до конца, то внутренняя, существенная связь между грехом и смертью становится очевидной; …смерть не есть внешнее наказание за грех, которое может быть заменено каким-либо другим наказанием… ибо смерть в самой природе греха, составляет раскрытие его внутренней сущности… С точки зрения углубленного религиозного сознания возможность греховной жизни представляется гораздо более непонятною, чем смерть грешника. Как может жить тот, кто отпал от жизни?» [173].

Определив грехопадение первозданного Адама как отправной момент жизни земного человечества, Е. Н. Трубецкой стремится философски сформулировать начала и религиозно конкретизировать проявление греха в несущем на себе неистребимую печать смерти земном бытии. «…Свойство абсолютной жизни, – указывает Е. Н. Трубецкой, – есть неразрывное, абсолютное органическое единство, свойство абсолютной смерти есть полный и окончательный распад. И, наконец, свойство высшей противоречивой, умирающей жизни есть непрерывное чередование процессов жизни и смерти, исцеления и распада. Всякая являющаяся в этом мире жизнь представляет собой органический центр притяжения для частиц того тела, в котором она воплощается, но центр не абсолютный, относительный, не обладающий полнотой жизненной силы, а потому не могущий победить окончательно противоположные разрушительные, центробежные стремления» [174].

Обусловленная онтологической ущербностью падшего в человеке тварного мира неспособность твари реализовать в своем бытии данную ей от Бога полноту жизненных сил увековечивается в процессе развития мирового бытия, распространяясь на все его космологические проявления. При этом, именно у наделенного самосознанием человека, ставшего некогда виновником искажения онтологических начал творения, грех и смерть проявляют себя с особой остротой, утверждаясь в самом процессе зарождения жизни, призванном преодолеть смерть. «Если я не вмещаю в себя жизни божественной, безусловной, – пишет Е. Н. Трубецкой, – я не могу и передать ее по наследству моим детям. Я могу им дать только ту жизнь, которой я обладаю сам, т. е. ту относительную жизнь, которая характеризуется как непрерывное умирание и непрерывное оживление умирающего» [175].