Андрей Десницкий - Библия: Что было «на самом деле»?

Впрочем, датировать время окончательного сложения того или иного предания довольно трудно, и датировки у разных авторов получаются разными. Например, в завещании Иакова (49 гл. Бытия) явно перекраивается в пользу Иуды старшинство между братьями, сыновьями Иакова: Рувим осквернил ложе отца, войдя к его наложнице, а Симеон и Левий проявили неоправданную жестокость, вырезав все мужское население Сихема, когда те болели после обрезания. Об Иуде, напротив, говорится исключительно комплиментарно. Тантлевский отмечает [71] Тантлевский И. Р. Царь Давид и его эпоха в Библии и истории. – СПб.: РХГА, 2016. С. 103. , что весь этот материал встречается лишь в тех частях Пятикнижия, автором которых считается Яхвист. Вполне логично предположить, что он сам относился к этому племени. При этом Тантлевский заодно относит время, когда возник данный текст, к эпохе единой монархии Давида и Соломона (вот это уже куда более спорное утверждение).

Еще один небольшой пример: в Книге Бытия упоминается город Хеврон. Там Авраам воздвигает жертвенник Господу (13:18), там умирает и похоронена Сарра (23:2,19), там живет Исаак (35:27), оттуда отправляется в дальний путь Иаков (37:14). В Книге Исход именно до Хеврона добираются разведчики, отправленные Моисеем в Ханаан (13:23). Финкельштейн считает [72] Finkelstein I., Mazar A. The Quest for the Historical Israel. Debating Archaeology and the History of Early Israel. Ed. Schmidt B. B. Atlanta: SBL, 2007. Р. 51. , что это может указывать на послепленный период, когда Хеврон оказался за пределами Иудеи, хотя и на самой границе, и потому привлекал внимание жителей Южного царства. Но это, по-видимому, уже натяжка: можно представить себе много других сценариев, в которых этот город приобретал особое значение, – в конце концов, он и сегодня играет особую роль в арабо-израильском конфликте, но это не значит, что предания о Хевроне сочинены в Новейшее время.

Археологи всегда с осторожностью связывают свои находки с теми или иными этносами, если речь идет о древней, бесписьменной эпохе. Обычно с предками израильтян связывается культура пифосов определенного типа (с воротничковым венчиком, collared-rim jars) и домов с четырьмя комнатами, которая распространилась в Палестинском нагорье в железном веке I, то есть в конце II тысячелетия до н. э. Но, как отмечает Финкельштейн [73] Finkelstein I., Mazar A. The Quest for the Historical Israel. Debating Archaeology and the History of Early Israel. Ed. Schmidt B. B. Atlanta: SBL, 2007. Р. 77. , проблема в том, что подобная культура распространяется тогда же в Заиорданье (на территории будущих Моава и Аммона), а кроме того, ее несомненные отличия от городской культуры поздней бронзы могут объясняться различиями типов хозяйственной деятельности, а не этносов. Носители этой культуры были садоводами, культивировавшими террасное земледелие.

Особо отмечается, что они не разводили свиней, это прекрасно совпадает с жестким запретом израильской религии на употребление свинины. Но и тут, как нетрудно понять, могут быть иные объяснения: например, кочевникам разводить свиней просто неудобно, особенно в безводной местности, в отличие от коз, овец и коров, и они могли сохранить такое отношение к свиньям даже после перехода к полуоседлому или оседлому существованию. Логично предположить, что именно это и произошло с новыми жителями Нагорья. Что же касается расцвета или упадка культур в той или иной местности, это не обязательно отражает смену населения – причины могут крыться в изменении климата или развитии технологий.

Иными словами, исходя из археологических данных, будет вполне логично предположить, что в эпоху железного века I на Палестинском нагорье постепенно стали оседать кочевники, сочетающие скотоводство с земледелием. Но нельзя с полной уверенностью утверждать, что это происходило исключительно с израильтянами (или протоизраильтянами), вполне вероятно, что это часть общих процессов того времени. Как отмечает Мазар [74] Там же. Р. 91–92. , мы не знаем, что ответили бы эти люди на вопрос: «Израильтяне ли вы?», но есть достаточные основания считать именно их предками тех, кого мы называем израильтянами.

Впрочем, как отмечает Л. Грабб [75] Grabbe L. L. Ancient Israel. What Do We Know and How Do We Know It? London, New York: Bloomsbury T&T Clark, 2007. Р. 19–22. , в современной исторической науке активно обсуждается вопрос об определении этнической идентичности, и большинство историков согласны, что для нее ключевыми являются несколько факторов: общее самоназвание, представление о едином происхождении, общая историческая память, ключевые элементы культуры, представление о собственной территории (иногда идеализированные) и солидарность в поведении. Таким образом, история Древнего Израиля и есть те самые ключевые элементы культуры еврейского народа, особенно его общая историческая память и представления о своем происхождении. Исследуя эту историю, мы неизбежно «опрокидываем» в прошлое современную этническую идентичность, даже если в чем-то опровергаем историчность традиционных текстов.

Итак, если израильтяне не упоминаются, насколько мы можем судить, ни в одном небиблейском тексте вплоть до конца XIII в. до н. э. (стела Мернептаха, о которой говорилось в разделе 4.2. «Израиль на стеле Мернептаха»), для историка вполне естественно задуматься, с какими народами древности, известными нам по другим источникам, может быть связано их происхождение.

В качестве близкой параллели издавна предлагались амореи – семитские пастушеские племена, изначально жившие в Северной Месопотамии, но оставившие следы по всему Ближнему Востоку. По сути, с библейскими израильтянами их объединяет история о вторжении кочевников на территории государств оседлых земледельцев. Племенной союз гиксосов, захвативших в середине II тысячелетия до н. э. часть Египта, можно считать частью этого процесса. Но, при всей привлекательности идеи связать гиксосов с рассказом Книги Бытия об Иосифе как втором человеке в Египте, для такого отождествления нет никаких подтверждений, в том числе и в самом библейском тексте.

Намного перспективнее в этом отношении выглядят племена шасу, или сутиев (египт. Š3św , аккад. Sutu , по-видимому, название одной и той же группы людей, хотя это тождество оспаривается). Основное место их расселения – будущая территория Эдома и Моава к юго-востоку от Мертвого моря, но в египетских источниках этот термин встречается и в других географических контекстах [76] Grabbe L. L. Ancient Israel. What Do We Know and How Do We Know It? London, New York: Bloomsbury T&T Clark, 2007. Р. 53–55. . Судя по всему, это действительно этноним, хотя иногда предлагается понимать его как обозначение опасных кочевников, которые не брезгуют и разбоем. Вполне возможно, что предки израильтян входили в число тех племен, которых египтяне причисляли к шасу, но более конкретных сведений у нас нет.