Андрей Десницкий - Библия: Что было «на самом деле»?

Образ Соломона служит примером последующим поколениям правителей. Сходство с Йоашем, который был верен Господу и занимался ремонтом Храма, разительное. Хотя основатель династии – Давид, но именно в Соломоне мы видим наиболее яркий прообраз и урок для последующих царей: их отношение к Храму определяет успешность правления и благосостояние всего народа. Его государство описывается как могучее и процветающее, его власть абсолютна (разительный контраст с Давидом), но при этом описание крайне неконкретно, повествователь ограничивается общими словами, списками и перечнями (снова совсем не похоже на рассказы о Давиде).

ЗВ2. Под конец жизни Соломон потакает язычеству своих жен, за что Господь обещает наказать не столько его самого, сколько его преемника.

Видно, что КД приходится отвечать на крайне неудобный вопрос: почему прервался золотой век, почему в дальнейшей истории мы не видим никакого объединенного царства, если оно существовало при Соломоне и было таким успешным? Наиболее логичный ответ: это наказание за грех Соломона, а самый тяжкий грех царя – уклонение в язычество. Вместе с тем изобразить Соломона язычником, пусть даже в конце царствования, немыслимо для КД. Выбрана самая мягкая форма самого тяжелого греха, и притом собственно Соломонов век оставлен золотым, все бедствия начинаются только после его смерти.

ЗВ3. После смерти Соломона во исполнение пророчества царство разделяется надвое.

Здесь повествование имеет два объяснения: не только исполняется пророчество, но и сын Соломона Рехавам ведет себя неразумно, так что северные племена отделяются от него раз и навсегда. Здесь заметен принципиально важный шов: богословски выстроенное повествование об идеальном золотом веке сменяется реалистичным рассказом о событиях, происходивших в неидеальных условиях с неидеальными людьми.

Именно такой рассказ, пусть в крайне сжатом виде, содержится в Доп1 и далее в Доп2. Это краткие сведения о «прочих царях», которые не особо интересны КД, видимо, потому, что не дают особенных поводов для богословских обобщений.

Такие поводы, несомненно, в изобилии дает третий, пророческий цикл (ПС), он делится на три части в зависимости от того, кто служит главной фигурой: пророк Илия (ПС1), царь Ахав (ПС2) или пророк Елисей (ПС3). Но по сути все три части однородны. Царская власть здесь противопоставляется пророческому неформальному авторитету: нежелание царя прислушаться к воле Божией, которую возвещает пророк, приводит его и всю страну к бедствиям. Возвращаясь к нашей отправной точке – правлению Йоаша в союзе с первосвященником Ехоядой, мы видим блистательный контрпример к этому, пример царства, где царь и Божий человек не находятся в союзе.

По своему характеру ПС – набор независимых притч, в них, в отличие от ГЭ, нет ни развернутых психологических портретов, ни развития характеров или сюжета. Все эпизоды можно было бы расположить в любом порядке. Историческая ценность этих повествований невелика, но богословская значимость огромна. По сути, это развернутое, со множеством примеров повествование о том, как Господь вмешивается в повседневную жизнь и отдельных людей, и всего народа и государства. Все имеет значение: важны и утонувший топор, и умерший ребенок, и выбор между жертвоприношениями Ваалу или Господу.

Собственно исторический материал – это дворцовые хроники (ДХ).

ДХ1. В Северном царстве происходит переворот, в результате которого к власти приходит Еху.

Этот эпизод описан достаточно подробно, хотя, казалось бы, не имеет особого значения для Южного царства, на котором сосредоточено внимание повествователя. Но все встанет на свои места, если мы обратим внимание на следующий переворот уже в Южном царстве, подготовленный священником Ехоядой.

ДХ2. Ехояда возводит на престол малолетнего Йоаша, который оказывается благочестивым царем и восстанавливает Храм. Но он сам гибнет в результате другого переворота (о котором сказано предельно кратко).

Итак, наша рабочая гипотеза заключается в том, что как раз здесь лежит ключевой момент нашего повествования: именно переворот Ехояды и правление Йоаша описаны со слов очевидцев. Более того, как показал наш анализ, все предшествующее повествование может быть наиболее логично объяснено, если считать, что оно писалось с целью оправдать или объяснить события именно этого царствования. Идеальная модель (царь прислушивается к человеку Божьему, который возвещает ему волю Господа, при этом главным его делом становится поддержание Иерусалимского храма в должном порядке) воплотилась именно в это время.

Соответственно, получают объяснение все основные предшествующие элементы. Рассказы об установлении монархии показывают, зачем вообще нужен царь: первосвященник не справится с обязанностями политического лидера народа. Саул – идеальный пример царя, который нарушил послушание Божьему человеку Самуилу и потому был отвергнут. Давид, основатель династии, изображен прежде всего как всецело преданный Богу человек, не отвергавший пророков и стремившийся построить Храм. Соломон – идеальный (кроме последних лет жизни) царь, затем следует череда царей неидеальных. Рассказ о пророках показывает, что бывает, когда царь отвергает пророков, и как слово Божие может воплощаться в жизнь вопреки царю, что сильно осложняет жизнь всему народу. Далее, наконец, следует оправдание переворота как еще одного средства скорректировать неправильное государственное устроение – и вот мы подходим к истории Ехояды и Йоаша.

Стоит предположить, что именно здесь и появляется КД, в это время и жил первый автор, от которого берет начало эта традиция. Более того, если бы после ДХ2 книга закончилась, она бы выглядела логичной и последовательной.

Но не закончилась история. Соответственно, пришлось добавлять Доп2 – истории прочих царей, которые мало интересуют повествователя. Разрушение Северного царства, в свою очередь, породило необходимость создать Доп3 – рассуждение о гибели Самарии, ее причинах и последствиях. Это повествование как раз не выглядит свидетельством очевидцев, оно слишком назидательное, эмоциональной вовлеченности тут не видно. Оно вполне могло быть добавлено в более поздние времена. Но шов внутри повествования в любом случае вполне заметен.

ДХ3. Хизкия – благочестивый царь, он послушен пророку Исайе и отражает нападение ассирийцев.

Это еще один благочестивый царь, подобный Йоашу, и можно предположить, что эта часть повествования создавалась при его дворе. Но в рассказе о нем, как и в рассказах о Давиде, есть много подробностей личных отношений, есть молитва Хизкии, подобная молитвам Давида, и нет подробностей его царствования. Что касается степени близости повествователя к описываемым событиям, она значительно меньше, чем в случае с Йоашем. Иными словами, трудно предположить, что этот текст полностью сложился во времена Хизкии или вскоре после него.