Андрей Десницкий - Библия: Что было «на самом деле»?

Какую модель выбрать? Зачастую выбор совершается по принципу «мне так кажется» или «мне так больше нравится», особенно если учесть, что история Древнего Израиля имеет огромное значение для самых разных групп людей, объединенных по национальному, политическому, религиозному и иным признакам. Это далеко не нейтральный по своим последствиям выбор.

Естественным выглядит желание выбрать среднюю из трех приведенных позиций (модель Мазара) – именно потому, что она средняя. Но можно ли как-то обосновать этот выбор?

Исходя из проведенного выше анализа, можно предложить такую модель возникновения израильской государственности, которая не противоречила бы существующим археологическим данным и в то же время предлагала бы самое убедительное объяснение наибольшему количеству фактов. При этом мы будем исходить из текстов книг Царств, но не будем воспринимать их ни как фактически точное повествование о произошедших событиях, ни как заведомый вымысел, безотносительный к реальным событиям.

Итак, к концу II тысячелетия до н. э. (времена Саула и Давида) на территории Ханаана не было ни централизованного государства в собственном смысле слова, ни централизованного монотеистического культа. На ней проживали разные племена, точно оценить, какие именно из них и насколько ощущали свою принадлежность к Израилю, едва ли представляется возможным, потому что дошедшие до нас тексты излагают точку зрения племени Иуды, притом через призму дальнейшей идеологии единой монархии с централизованным монотеизмом.

По-видимому, в разных племенах могли возникать своего рода вождества – промежуточные социальные структуры, характерные для многих регионов Земли. Собственно, это протогосударственные образования, основанные на кровном родстве и личных отношениях, а не на устойчивых общественных институтах. Все, что мы читаем об истории Саула и Давида вплоть до его воцарения в Иерусалиме, очень напоминает именно такие вождества, если только отвлечься от представлений о сильной государственной власти во времена Соломона, к которой призваны были подвести повествования о Сауле и Давиде.

Ни одно такое вождество, разумеется, не могло претендовать на власть над всей территорией Ханаана и всеми его племенами, хотя успешные походы могли приводить к тому, что им подчинялась значительная территория. Но это подчинение не было устойчивым, при малейшем ослаблении центра подчиненные племена и поселения возвращали себе независимость, как мы и видим в истории о мятежах при Давиде и о распаде после правления Соломона.

По-видимому, Саул и Давид – главы подобных вождеств, возникших соответственно в племенах Вениамина и Иуды. Период их соперничества завершился победой Давида, которому в той или иной форме могли подчиниться вениамитяне и часть других племен, но вениамитяне в силу своей географической близости (а может быть, и особой культурной общности), сохраняя память о своей былой независимости, были для иудеев ближе и важнее прочих северных племен. Поэтому родовые предания вениамитян, связанные с Саулом и его потомками, включены в иудейский эпос.

Отношения Давида и Саула, а также их потомков сложны и драматичны: здесь есть место и подчинению, и договоренностям, и открытой вражде, и милосердию, и даже сердечной дружбе между Давидом и Йонатаном. Но в конечном итоге, утверждает повествователь, выбор между двумя центрами власти сделал Бог, и только после этого, кстати, Давид около 1000 г. до н. э. или несколько позднее решил сделать свою новую столицу, Иерусалим, культовым центром. Это было нужно, чтобы неустойчивое вождество начало превращаться в организованное государство, но говорить о централизованном монотеизме на этот момент все же рано.

В последующие времена предания о Сауле могли оказаться идеологической поддержкой для переселенцев из Северного царства в Южное, то есть Иудейское. Им было важно объяснить: не всегда на престоле сидели цари из племени Иуды, единство Израиля предполагало и другую возможную династию, которая не состоялась из-за личных недостатков ее основателя. Следовательно, иудеи не составляют какую-то особую «касту господ», все племена по сути своей равны, просто в силу определенных причин власть принадлежит династии Давида – так решил Бог.

Ни одно другое племя, кроме вениамитян, не оставило такого следа в эпосе иудеев, поэтому можно заключить, что сколь-нибудь устойчивого единого государства двенадцати колен не существовало. Это, впрочем, не исключает того, что протогосударство во главе с Давидом или его преемниками время от времени контролировало некоторые территории, где проживали вениамитяне, и собирало с них дань.

Рассказ о золотом веке во времена Соломона никаких подтверждений и объяснений не находит и может быть сочтен литературным вымыслом.

О возникновении Северного (Израильского) царства наше повествование сообщает крайне мало, что естественно – с официальной иудейской точки зрения оно было всего лишь мятежной областью, отделившейся от единой монархии. Но, судя по всему, жители и правители самого Северного царства никоим образом так себя не воспринимали. Их отношения с Южным царством представлены такими же разнообразными и драматичными, как некогда отношения Саула и Давида, и по-видимому, можно говорить о них как о двух соседних (прото)государствах, которые то воевали, то сотрудничали и временами заключали союзы друг с другом, равно как и с другими окрестными народами и государствами.

Восстанавливать раннюю историю Северного царства приходится не по библейским источникам, поэтому здесь о ней мы говорить подробно не будем, достаточно упомянуть книгу того же Финкельштейна [136] Finkelstein I. The Forgotten Kingdom: The Archaeology and History of Northern Israel. Williston: Society of Biblical Literature, 2013. , посвященную этой реконструкции. Он, опираясь на археологические находки, приходит к выводу, что Северное царство возникло вполне самостоятельно, независимо от Южного и даже раньше него. Согласно его модели, эта территория, прежде принадлежавшая хананейским городам-государствам, была заселена новыми племенами (по всей видимости, израильтянами) в X в. до н. э. (можно отметить, что Финкельштейн довольно сильно «омолаживает» события древней израильской истории и с этими датировками многие не согласятся). Общность происхождения, по-видимому, оставалась в памяти жителей обоих царств и облегчила интеграцию переселенцев после ассирийского нашествия.

Далее, согласно Финкельштейну, северные племена объединились в протогосударство, эволюционировавшее в полноценную монархию, с центром сначала в Тирце, а затем в Самарии. Расцвет этого государства приходится на правление династии Омридов (середина IX в. до н. э.), из которых самым успешным можно считать Ахава – образец нечестивого царя для нашего повествователя. Не считая споров о хронологии (для этого периода уже не таких радикальных), можно сказать, что в целом с этой картиной согласны все исследователи, кроме радикальных минималистов, и она к тому же вполне соответствует библейскому повествованию.