Андрей Десницкий - Библия: Что было «на самом деле»?

Сам Флеминг приводит следующий пример из Новейшей истории: название Китай относится одновременно к огромной стране на континенте и к сравнительно небольшой на острове Тайвань, причем для того и другого государства эта идентификация принципиальна. Но, как мы прекрасно понимаем, это становится желательно и вообще возможно лишь в том случае, когда две страны имеют некую общую культуру, сходную (пусть и не одинаковую) идентичность. Мы не знаем, как будут развиваться дальше отношения между Пекином и Тайбэем, суждено ли им когда бы то ни было объединиться в одно государство, не знаем, каким может быть это объединение и к чему оно может привести. Но мы видим, как обе столицы настаивают, что именно они представляют правильную версию «китайской идеи».

И в самом деле, на протяжении истории далеко не всегда все носители китайской культуры проживали в одном и том же государстве. Более того, сами границы этого «китайского мира» во многом определяются политической историей: тибетская или уйгурская культуры, несомненно, не ближе к китайской, нежели корейская или вьетнамская, но Тибет и Синьцзян входят в состав материкового Китая, а Корея и Вьетнам – нет.

Итак, мы можем предположить, что единая монархия была не столько реальностью X в. до н. э., сколько проектом, который уже тогда воспринимался как возможность, а с конца VIII в. до н. э., после разрушения Северного царства, – как необходимость. Этот проект был основан на несомненной культурной, в том числе и религиозной, общности племен, составлявших население двух царств (общность не означает полной идентичности). Глядя из того времени, когда из двух царств осталось только одно (после 722 г. до н. э.), повествователи вполне естественным образом отождествляли древнюю историю именно с Южным царством и считали его законным носителем единой израильской культуры и естественным наследником древних царей и героев, что и отразилось в повествованиях книг Царств.

Именно такая версия, на мой взгляд, объясняет наибольшее количество фактов ценой наименьших допущений.

Здесь надо бы подвести итоги книги – повторить ее основные тезисы и напомнить выводы. Но я подозреваю, что у каждого читателя выводы будут свои. И это правильно.

Приведу лучше цитату из книги исследователя историчности библейских повествований Яна Уилсона:

Что делать с текстами, которые представляют неисторические события так, чтобы они выглядели историческими? Можем ли мы «делать историю» на материале текстов, описывающих события и личности, для которых не обнаруживается фактических соответствий? Можем ли заниматься историческими исследованиями, которые относились бы к завоеванию Ханаана Иисусом Навином или к убийству Эхудом Моавского царя Эглона – только два примера? Полагаю, что можем. Но наше историческое исследование в таком случае породит не повествование о победах Иисуса или об Эхуде как судье. Библия уже содержит такие нарративы. Напротив, наша работа будет посвящена исследованию этих текстов как источников, говорящих о культурах, внутри которых и ради которых они возникли как литературные произведения, и таким образом упрочит наше понимание истории древнего израильского или иудейского общества и его жизни, как это произошло с недавними работами по Давиду и израильской монархии [140] Wilson I. D. History and the Hebrew Bible: Culture, Narrative, and Memory. Brill Research Perspectives in Biblical Interpretation. 2019. Р. 48. .

Иными словами, мы не всегда можем в точности понять, что именно происходило три-четыре тысячелетия назад. Но можем попробовать разобраться, почему именно эти события остались в памяти того или иного общества и почему о них рассказывали именно таким образом. Дальше каждый выбирает сам: оставаться ли внутри этого рассказа, принимая его за буквально достоверный, или, напротив, отбросить все, что не доказано с абсолютной надежностью при помощи перекрестных источников и археологических находок. Или, может быть, пойти средним путем и воспринять этот рассказ как миф, отражающий историческую реальность не напрямую – ведь от этого она не перестает быть реальной?

Пространство, в котором шел наш разговор, я бы определил так: «между атеизмом и фундаментализмом». Атеизмом я называю здесь полное отрицание всякого духовного измерения в библейском тексте: Библия – всего лишь исторический памятник, а все, что говорит она о Боге, – или сознательный обман населения, или, в лучшем случае, добросовестное заблуждение. Конечно, атеизм бывает разным, но нашей стране не повезло: она получила прививку самого воинствующего большевистского атеизма, и он во многом остается актуальным по сей день.

А фундаментализмом я называю (и опять-таки кто-то не согласится) представление о том, что в Библии, наоборот, все целиком продиктовано Богом в прямом и непосредственном смысле слова, а человеческое в ней – всего лишь форма записи текста. Такая точка зрения тоже исключает, на мой взгляд, возможность продуктивного диалога. И сегодня парадоксальным образом фундаменталистские крайности у нас отлично сочетаются с атеистическими и подпитывают друг друга.

Один из тех вопросов, которые мне задают чаще всего: как можно совмещать науку и веру? Крайности всегда проще. Мне в жизни нередко предъявляли два вида требований: отказаться от веры, если я ученый, или от науки, если верующий. Но я не согласен ни с тем, ни с другим. Наука и вера предлагают разные подходы к одному и тому же тексту, но это различие может быть источником невроза… или творческого вдохновения, смотря как подойти.

«Ищите!» – это ключевой призыв пророков. Не считайте, что все уже лежит у вас в кармане. Не скажу, что знаю ответы на все вопросы, и тем более – что всегда их знал, что мое отношение к частным проблемам никогда не менялось. Это совсем не так. Отношения с любимой книгой в чем-то подобны отношениям с любимым человеком – он всегда немного непонятен и неожидан, если, конечно, эти отношения живы.

История появления этой книги на свет довольно длинная, и она, конечно, вписана в мою личную историю. Библией я заинтересовался еще на первом курсе классического отделения филологического факультета МГУ – и как студент, изучающий античные тексты, и как юноша, только пришедший к вере и крестившийся в православной церкви. И, на мой взгляд, это не раздвоение сознания – это объемное зрение, для которого нужно два глаза, а не один.

С тех пор прошло много времени, я написал о Библии и ее изучении немало статей и несколько книг, как научных, так и предназначенных для церковной аудитории. Наиболее известны среди них «Сорок вопросов о Библии» и «Сорок библейских портретов» [141] Десницкий А. С. Сорок вопросов о Библии. – М.: Дар, 2012; Его же . Сорок библейских портретов. – М.: Дар, 2015. , которые обращены прежде всего к думающим верующим. Цель этих книг в значительной мере заключается в том, чтобы предложить верующим не бояться «открыть второй глаз», понять, что научный подход может обогатить их восприятие, позволит взглянуть на текст в его полноте.