Франко Нембрини - Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

Этот пример позволит вам понять, в чем суть подхода Данте, каков его вкус к рассуждению, но он всегда сочетается с тем, о чем мы говорили ранее, — с любовью к действительности, в которой каждая вещь имеет смысл, а вместе они образуют порядок. Потому я начинаю экспериментировать с целью лучше понять, как устроен мир, и подчиняю свой разум тому, что вижу.

Принцип, в соответствии с которым поверхностная яркость тела не зависит от его удаленности от наблюдателя, широко используется в физике, и особенно в астрофизике. Как правило, мы применяем его совместно с другими принципами, когда хотим измерить расстояние до очень больших и очень далеких объектов, например до скопления галактик. Мы ушли далеко вперед по сравнению с тремя зеркалами Беатриче, но принцип остается тем же.

Вкус к рассуждению, который мы увидели на этом примере, не противоречит ощущению Тайны, лежащей в основе всех вещей. Именно из этого ощущения рождается любопытство, интерес, тяга к постижению реального мира.

Нембрини:Как ты относишься к Данте с позиций космолога, то есть человека, изучающего Вселенную подобным образом? Что думает современный ученый о дантовском образе Вселенной, созданном на основании имеющихся на тот момент средств?

Я объяснял дантовское устройство мира точно так же, как об этом говорят в школе: девять сфер, в центре находится Земля, девять небес, которые вращаются, приводимые в движение законом, который одновременно физический и нравственный, потому что всем движет Божественная любовь; и наконец, за пределами этого находится место Бога — Эмпирей.

Но вот странная вещь: когда Данте должен увидеть Бога, он в какой-то момент выходит, попадает в Эмпирей, проходит все небеса, выходит через девятое небо и видит Вселенную под другим углом — в ее центре находится знаменитая «белая роза», то есть Бог, окруженный сонмом блаженных. Что ты скажешь о дантовской модели мира с позиций ученого, исследующего космос?

Берсанелли:Дантовская модель мира — это действительно одна из самых поразительных вещей. Это открытие принадлежит не мне, ее ранее изучали другие и обнаружили то, что я сейчас попытаюсь объяснить.

Данте и Беатриче поднимаются по разным небесам и оказываются на Луне. Здесь они выясняют вопросы касательно лунных пятен, Солнца, звезд и потом достигают перводвигателя, некой точки, которая — обратите на это внимание, потому что это важно, — могла бы быть любой точкой. Они попадают в эту точку, проходят через нее насквозь и видят другую Вселенную, населенную блаженными душами, — мистическую Розу, а в ее центре — то, что я назвал «Точкой», цитируя Данте:

Эта точка — Эмпирей, место Бога, и круги вращаются тем быстрее, чем ближе они к ней находятся. Действительно, это несколько странная, не очень убедительная геометрия, с не совсем логичной структурой. Особенное недоумение вызывает произвольность прохождения через эту точку — а что произошло бы, если бы Данте и Беатриче пошли в другую сторону? Они бы ничего не встретили? И «Божественная комедия» завершилась бы чистилищем? Это было бы обидно.

Давайте попробуем объяснить, какова структура, задуманная Данте.

Представим себе эти знаменитые круги: от Земли к Луне, к Солнцу, к перводвигателю и т. д. Если бы структура была такой, по крайней мере, мы решили бы проблему с произвольностью точки, из которой выходят Данте и Беатриче, потому что, где бы она ни находилась, пройдя через нее, они увидели бы одинаковую картину. Так в чем же проблема? В том, что круги расширяются, вместо того чтобы сужаться, так что в конце концов моя точка превратится в круг. «От этой Точки, — молвил мой вожатый, — / Зависят небеса и естество»: синяя точка превратилась в круг, но Данте называет его точкой. Как же нам состыковать эти факты?

Каков угол зрения, позволяющий согласовать все утверждения Данте и придающий симметрию, красоту и упорядоченность его картине мира? Достаточно представить себе эту структуру не как плоскость, а как изогнутую поверхность. То есть представьте себе дантовские круги [320] См. с. 48. не на плоскости, а на сфере. Есть Земля, расширяющийся круг Луны, но его я изображу на изогнутой поверхности, то есть на сфере. Потом идут расширяющиеся круги солнца, звезд и т. д.; мы доходим до перводвигателя, и из какой-то точки, уже не важно, из какой, показываются Данте и Беатриче, смотрят с другой стороны, видят сужающиеся круги и, наконец, Точку, в которой начало всего.

Для того чтобы вообразить эту картину Данте был вынужден представить себе четырехмерное пространство, то есть имеющее на одно измерение больше по сравнению с тем, что доступно нашему воображению.

В качестве наглядного примера представим себе карту мира, нашей планеты, с точкой отсчета на Северном полюсе: на плоскости бумаги она изображена таким образом, что все параллели представляют собой концентрические круги, и так до экватора. Потом, если нам будет угодно продолжить, мы нанесем на бумагу территории южного полушария, но они будут выглядеть все более искаженными, а Южный полюс будет изображен не как точка, а как последний круг. Конечно, более логично было бы добавить еще одно измерение, от плоскости к шару, и сделать глобус. Но мир, который изображает Данте, трехмерен, потому что каждое из небес — не круг, а сфера, поэтому, если добавить еще одно измерение, их станет четыре. Переход от плоскости к шару нам легко представить, потому что он находится в пределах нашего привычного трехмерного пространства; сложнее со структурой пространства, придуманной Данте, — не в наших силах представить себе четырехмерное пространство. Предположение о четырехмерной геометрии у Данте — это действительно единственный способ привести все его утверждения к общему знаменателю.

Несмотря на то что мы по-прежнему думаем, что в средневековом мировосприятии в центре Вселенной находилась Земля (геоцентризм, антропоцентризм и прочее), мне кажется, что на самом деле здесь нам открывается взгляд на мир, в центре которого лежит движущая всем Тайна. Земля оказывается на периферии этого пространства, а его направление задается скоростью вращения разных кругов вокруг точки, которая является источником любви, порядка, красоты для всей Вселенной. Это действительно что-то необыкновенное.

Нембрини:Мне вспомнилось, что в песни тридцать третьей «Рая», окончив гимн Богоматери, святой Бернард, представляя Данте, говорит: