Франко Нембрини - Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех

Вторая песнь заканчивается следующими словами:

Второй раз они отправляются в путь, второй раз Данте принимает решение. Что произошло? Почему приходится принимать его снова?

Действительно, вторая песнь имеет основополагающее значение: она продолжает ход размышлений. В первой Данте словно хочет окончательно прояснить условия, при которых это путешествие возможно. Речь идет о его личном условии, но также об условиях, которые я готов назвать внешними. Иными словами, должно что-то произойти. И эта песнь — описание того, что происходит с человеком и что человек призван делать перед лицом события, чтобы прожить жизнь как ее главный герой, чтобы жизнь была достойна того, чтобы ее прожить.

Итак, Данте решился начать путь, но, когда мы уже приготовились следовать за ним, чтобы посмотреть, что произойдет далее, мы читаем шесть необыкновенных строк, которые следует выучить наизусть. Данте словно откладывает принятие решения. Наступает вечер.

«…неба воздух темный / Земные твари уводил ко сну» — с наступлением вечера, когда начинает темнеть, люди и животные возвращаются с полей домой. Вечер — это по определению то время, когда человек осознает самого себя, пребывает наедине с самим собой, он обращает взор в себя, смотрит себе в лицо. Данте понимает, что согласился слишком поспешно, не осознав все до конца, он вдруг испугался, потому что понял, о чем идет речь, и восклицает, выражая эту мысль удивительными словами:

Данте вдруг понимает, что путь, который ему предстоит, не будет прогулкой: жизнь — не прогулка. Жизнь человека, как говорили древние римляне, militia est , жизнь есть борьба, жизнь есть война. Но война против кого, против чего? Борьба с самим собой, со своим злом, низостью, со своей подлостью, убогостью. Чтобы жить, необходимо мужество.

Данте словно осознал: то, что он призван прожить, — огромная ответственность. И он выражает это в прекрасной строке, краткой и сухой, состоящей из трех слов: «лишь я один» — он использует три хлестких слова, чтобы выразить чувство одиночества. Но это одиночество не в физическом смысле (как мы видим, он находится в компании Вергилия), одиночество в ином: настает мой черед, ответить должен именно я! Я должен ответить на призыв жизни, на призвание, потому что вся реальность требует ответа, вся реальность словно зовет, привлекает к себе и просит занять определенную позицию. Призвание , то есть звать, и ответственность , то есть отвечать: такова динамика вхождения человека в реальность, вхождения в жизнь.

Данте испуган. Испуган мыслью о жизни как призвании, как ответственности. Он пугается, потому что внезапно слышит решительные и определенные слова, которые рано или поздно слышит каждый: «Настал мой черед», — во всей их серьезности, словно мы чувствуем в это мгновение, что от нашего «да» или «нет», от нашего выбора зависит судьба мира. Словно бы прояснились слова, которые я прочитал недавно: «Силы, изменяющие историю, те же, что меняют сердце человека» [58] Плакат движения «Общение и Освобождение» // Журнал движения «След». 2010, ноябрь. . Человек как будто предчувствует, что от его «да» или «нет» зависит спасение всего мира. А ведь это на самом деле так.

Единственный пример, приходящий мне на ум, чтобы объяснить, что я имею в виду, — это образ Христа. От Его «да» или «нет» зависела судьба мира. Но до этого, тридцатью тремя годами ранее, судьба мира зависела от «да» или «нет» пятнадцатилетней девушки, оказавшейся перед таинственным и немыслимым словом, и с Ее «да будет…» началась история, которая принесла нашему миру спасение. Представьте, что было бы, если бы Мария ответила «нет». Но эта пятнадцатилетняя девушка радостно и ответственно взяла на Себя тяжкую ношу, предполагавшую ответственность за спасение мира. Однако это касается всех людей: наступает момент, когда понимаешь, что необходимо занять позицию, принять решение — жить на высоте собственного желания или оставаться внизу, оставить эти мысли, остановиться перед той преградой, которую дьявол облекает в привлекательность жизни. На какое-то мгновение все вдруг начинает зависеть от тебя: в жизни есть определенный момент, когда никто не может тебя заменить. Ни муж, ни жена, ни друг, ни сын, ни Церковь, ни партия — ничто не может заменить тебя в принятии такого решения, решение принимаешь исключительно ты.

Данте использует удивительно точное выражение «лишь я один» в таком смысле: это решение, которое можешь принять только ты; возможно, от него во многом будет зависеть история мира, но в первую очередь от него зависит твоя личная история. Это уровень, на котором ты должен ответить реальности, жизни, зовущей тебя, в этот момент никто и ничто не может заменить тебя. Каким образом раскрывается призвание человека? Он призван на войну. Честно говоря, я это уже давно знал из уроков катехизиса, где нас учили, что миропомазание делает из нас воинов Христовых, и мне всегда нравилась эта мысль — мы воины, это мужественно. Итак, представление Данте о жизни очень мужественное. Но это не сражение огнем и мечом, а война «и с тягостным путем, и с состраданьем». Жизнь как «да» или «нет», как сражение, но состоящее из этих двух вещей — пути и сострадания.

Первое — это путь, точнее, решение проделать этот путь: стать участником чего-то, не сидеть сложа руки. Неправда, будто все равно, что ты выберешь: свобода начинает действовать, когда выбирается путь, когда принимается решение о принадлежности чему-то или кому-то (мы увидим в строках о ленивых, насколько разрушительна для жизни нерешительность в принятии той или иной стороны).

Второе — жизнь словно война, оружием которой является сострадание: глубокая жалость к самим себе и нашим братьям. Это великое сострадание и поэтому великая ответственность — ощущать судьбу мира своей судьбой, ощущать, что то добро, которое ты творишь, участвует в спасении мира, а зло вносит вклад в ухудшение всего мира; ощущать, что твое «да» и твое «нет» небезразличны для судьбы мира.

[Музы были для греков божествами, которые покровительствовали искусствам.]

Разум записывающий и память, запечатлевающая все, что видит человек: «Запечатлей моим повествованьем!» Данте понимает, что он начинает чрезвычайное предприятие и просит помощи у муз, покровительниц искусства. Потом он делится своими сомнениями с Вергилием: