Коллектив авторов - Иисус. Все мировые исследования

Мишна и мидраш – создания таннаев, или «таннаим», израильских мудрецов периода, завершившегося к концу II в. н. э. Позже появились две редакции Талмуда: Иерусалимский (Палестинский) и Вавилонский. Талмуд, истолкование Мишны, стал краеугольным камнем не только для трудов самих талмудистов, но и для творчества раввинов в грядущие века. Две редакции Талмуда, основанные на работах таннаев, составляют огромный корпус текстов, на протяжении всего Средневековья служивший отправной точкой для иудейской творческой мысли во всех возможных дисциплинах. Огромные кодексы – как, например, Кодекс Маймонида – целиком основывались на Талмуде. На протяжении Средних веков талмудические тексты служили основанием всей иудейской философии, этики и мысли. Неудивительно, что этот корпус текстов был узловой точкой любого традиционного иудейского образования.

Нам важно отметить, что обе редакции Талмуда сохранили для нас обширную сокровищницу источников таннаев, не включенных в Мишну и в различные редакции галахического мидраша. Эти источники, которые сохранились в раввинистической традиции благодаря передаче от учителя к ученику и между учениками в академиях, но, в конечном счете, не вошедшие в свод таннаев, – остались в контексте талмудических рассуждений. И эти источники оказывают нам неоценимую услугу при изучении того, как складывался раввинистический корпус. Все источники таннаев написаны на языке, общепринятом у мудрецов в Земле Израильской – иврите, более развитом, чем библейский иврит. Основной текст Талмуда, напротив, в основном написан на близкородственном ивриту арамейском: западный или иудео-арамейский диалект используется в Иерусалимском Талмуде, восточный или вавилонский диалект – в Вавилонском.

Для нашего исследования важно немалое число фактов, относящихся к раввинистическому корпусу. Прежде всего, необходимо отметить, что раввинистический корпус включает в себя не только законы (галаха), но и предания (агада). Поначалу агадот (легенды) сохранялись в законодательном своде таннаев, Мишне, а затем – в Талмуде амораев. Составление из них отдельных сборников произошло уже позднее. Агада – это продолжение некоторых библейских эпизодов, в том числе Книг Паралипоменон (Летописей). В ней – предписания и моральные увещевания раввинов; объяснение рационального смысла заповедей; религиозные, нравственные, философские, духовные наставления для иудеев. Агада, как и мидраш, строится на фрагментах библейских повествований, данных в виде отдельных рассказов и аллегорий. Хотя закон в раввинистическом каноне занимает центральное место, в конечном счете, как и в самой Библии, он оказывается частью повествования, придающего ему смысл и значение [831].

Стоит отметить еще два любопытных факта, уникальных для раввинистического канона и резко отличающих его от библейского. Первый – феномен противоречивости, характерный для раввинистического корпуса. В отличие от библейского канона, стремящегося согласовать противоречивые взгляды и традиции, раввинистический канон плюралистичен. Он сохраняет множество различных мнений и представляет конфликтующие точки зрения почти по каждому вопросу галахи и агады. В Мишне часто встречаются различные мнения, а Талмуд, как правило, представляет целый спектр мнений по каждой проблеме. В результате мы знакомимся приблизительно с 120 израильскими таннаями периода Мишны и с несколькими сотнями амораев из Израиля и Вавилонии периода Талмудов. Каждое раввинистическое собрание – коллективный труд, созданный многими мудрецами на протяжении поколений. Есть и вторая уникальная характеристика раввинистических текстов, тесно связанная с первой: по неизвестным для нас причинам эти тексты несколько столетий бытовали в устной форме, прежде чем были записаны. Об этом различии между библейским и раввинистическим каноном говорят сами талмудические мудрецы: «То, что записано, можно не передавать устно, а то, что передается устно, можно не записывать» ( вав. Гит 60b).

Еще один интереснейший феномен, связанный с раввинистическим каноном и имеющий прямое отношение к нашему исследованию, – то, что этот канон не переводился ни на греческий, ни на латынь, ни на другие языки. В отличие от Пятикнижия, уже в III в. до н. э. переведенного на греческий, а затем и на арамейский, раввинистический канон в течение многих столетий оставался доступен только в оригинале. Далее мы проанализируем причины этого удивительного феномена и его последствия.

Каковы же географические «параметры» описанного выше раввинистического корпуса текстов?

Мы уже отметили, что сама суть этого корпуса благодаря своему плюрализму позволяет нам познакомиться с сотнями раввинов, чьи мнения в нем отражены. Поразительно, что почти все мудрецы, цитируемые в Мишне и другой литературе таннаев, жили в Земле Израильской, в то время как Талмуд свидетельствует о распространении диаспоры на восток, к Вавилонии. Но во всех этих сводах мы не встретим ни единого упоминания о мудрецах, которые жили, учились и учили в иудейской диаспоре к западу от Земли Израильской, то есть в северном или южном Средиземноморье. В Иерусалимском Талмуде упоминаются мудрецы из Северной Африки или Каппадокии. Однако во всех этих случаях речь идет об очень малоизвестных ученых, о которых мы ничего не знаем, – в отличие от признанных мудрецов, стоящих в центре повествования, о которых нам сообщается немало биографических сведений. Более того: из контекста следует, что сами эти ученые или их предки, желая изучить Тору, переехали из родных мест в Землю Израильскую [832].

Кроме того, раввинистический корпус создавался во многих хорошо известных израильских общинах, а затем в Вавилонии. Важно отметить, что все академии, занятые собиранием и изучением устного закона, так называемые ешивы, или ешибот, находились в Земле Израильской или к востоку от нее. А в землях к западу от нее мы, напротив, не только не знаем ученых, принимавших участие в составлении раввинистического корпуса, но ничего не слышали и о каких-либо учебных заведениях, где бы он изучался. Доходила ли Мишна до Рима, Византии, Малой Азии? Изучалась ли там? Очевидный ответ: скорее всего, нет.

В Талмуде упоминаются всего двое мудрецов-раввинов с Запада: Тодос «иш-Роми» (из Рима) и Маттия бен Хереш. Последний приехал из Израиля в Рим, чтобы основать там ешиву. Однако, как ни парадоксально, упоминания об этих ученых столь кратки и незначительны, что указывают, в сущности, на почти полное отсутствие раввинистического учения на западе. Во всей раввинистической литературе мы читаем об учении лишь одного западного мудреца: Тодоса. В книге говорится, что он учил брать агнца для жертвоприношения в ночь Пасхи, и другие раввины сказали ему: «…это похоже на то, что он их заставил есть святыни вне Храма» ( т. Бейца 2:15) [833]. Аналогично этому, во всей раввинистической литературе мы встречаем лишь одно приписываемое ему гомилетическое учение. Об этом мудреце известно настолько мало, что исследователи не могут прийти к определенному мнению даже о времени его жизни, относя его то к I в. до н. э., то к I в. н. э. [834]. Как объяснить, что мы столь мало знаем о видном мудреце из Рима? Нет ни одного другого значительного танная или амора, о котором мы не знали бы, в каком поколении он жил и учил, чем занимался, кто были его учителя, кто ученики. Более того: возможно ли, чтобы от видного ученого сохранились в Талмуде лишь один закон и одно гомилетическое учение, да и те упомянутые вскользь, как бы между прочим? Логично предположить, что в Риме действительно жил иудейский религиозный лидер по имени Тодос; однако то, что в Талмуде он почти не упоминается, наводит на мысль о недостатке контактов между палестинскими мудрецами и римской иудейской общиной.