Мустафа Акийол - Исламский Иисус. Как Царь Иудейский стал у мусульман пророком

К вопросу о том, как единобожие и благочестие Дидахе, отражающее иудео-христианство I века, воскресло в Коране шесть столетий спустя, мы еще вернемся. Но вначале задержимся немного на рождении ислама и на его взаимоотношениях с сестрами-авраамическими религиями.

Мы уже отметили, что в начале VII века на Аравийском полуострове идолопоклонство было нормой. Однако здесь существовали и другие религиозные общины. Помимо монотеистов ханифов, о которых нам известно очень мало, были иудеи и христиане.

Иудаизм появился в Аравии достаточно рано, возможно, сразу после разрушения римлянами Иерусалимского храма в 70 году н. э. Ко времени Мухаммада в городах-оазисах в северо-западной части полуострова – Табуке, Тайме, Хайбаре и Ятрибе – существовали арабоязычные иудейские общины [176] Подробнее о них см. в: Donner, Muhammad and the Believers , p. 30. . Именно в Ятриб переселился Мухаммад в 622 году, когда проповедь в Мекке начала угрожать его жизни. Поэтому Ятриб стал для мусульман «второй родиной» и позднее получил прозвище «Город Пророка» – Мадинату ан-Наби. Вскоре название Ятриб заменилось словом Мадина (Медина), означающим «город».

В этой-то Медине обитали три иудейских племени, с которыми Пророк вскоре после прибытия подписал весьма значительный договор. Один из пунктов этого договора гласил: «У иудеев – своя религия, у мусульман – своя». Однако этот договор, сегодня интерпретируемый мусульманскими интеллектуалами как основа для плюрализма, к сожалению, просуществовал недолго: тайные связи иудейских племен с язычниками из Мекки привели к их трагическому изгнанию из Медины [177] Трагичным было не только изгнание, но и, еще более, истребление мужчин третьего иудейского племени в Медине, Бану Курайза. Однако существуют и неортодоксальные прочтения этой печальной истории, о которых я рассказываю в предыдущей своей книге, Islam without Extremes: A Muslim Case for Liberty (New York: W.W.Norton, 2011), p. 57–58. . Однако взаимодействие мусульман с иудеями в этом городе, следы которого можно заметить во многих стихах Корана, включало и диспуты, и межрелигиозный диалог.

Христианство в Аравии присутствовало в основном на юге, в Йемене, и на севере и западе, в областях, пограничных с нынешними Ираком и Сирией.

Следовательно, в годы формирования ислама мусульмане непосредственно сталкивались с христианами реже, чем с иудеями, однако какие-то контакты между ними в любом случае были. Сам Мухаммад встречал христиан во время торговых путешествий в Сирию, еще до начала своей пророческой миссии. Исламское предание рассказывает нам, что во время одной из таких поездок христианский монах по имени Бахира распознал в подростке Мухаммаде, приехавшем в Сирию вместе с дядей, будущего Пророка. Эта история, вместе с историей о священнике Бараке, подчеркивает не только мусульманскую мысль, что «истинные христиане» видели свет пророка Мухаммада. Она – независимо от ее исторической достоверности – подчеркивает и то, что мусульмане видели свет в христианстве и признавали в нем религию-предшественницу.

В сущности, ислам, совершивший монотеистическую революцию в политеистическом обществе, воспринимал другие монотеистические религии, особенно иудаизм и христианство, как сестер и даже союзниц. Коран называет иудеев и христиан «Людьми Книги», уважая их священные писания: Таврат, то есть Тору, Забур – Псалтирь, и Инджиль – Евангелие (от греческого слова евангелион). Сам себя Коран описывает не как нечто совершенно новое, но как подтверждение этих древних книг [178] Коран 3:3. .

Поэтому от представителей старших монотеистических религий не требовалось обязательное обращение в ислам – лишь то, чтобы они всем сердцем и душой следовали своим писаниям. «Пусть обладатели Евангелия, – прямо говорит Коран, – судят по тому, что в нем Аллах им ниспослал» [179] Коран 5:47. . Иными словами, иудеи и христиане просто должны быть хорошими иудеями и христианами. Вот стих из Корана, обещающий им спасение, пока они хранят веру и творят добрые дела:

О том, кто такие «сабеи» – религиозная община, очевидно знакомая древнейшим мусульманам, – идут споры. Обычно считается, что «сабеи» из Корана – это мандеи, представители гностической месопотамской религии, испытавшей на себе влияние зороастризма и христианства, центральной фигурой в которой стал Иоанн Креститель. То, что Коран обещает им, вместе с иудеями и христианами, спасение, свидетельствует о такой богословской свободе раннего ислама, которую большинству современных мусульман трудно даже вообразить.

В книге «Мухаммад и верующие» Доннер утверждает: богословская свобода эта в раннем исламе была так широка, что, в сущности, движение верующих – муминун, термин, используемый в Коране почти тысячу раз – включало всех монотеистов. Те верующие, что следовали именно Мухаммаду, назывались мусульманами – муслимун, слово, встречающееся в Коране семьдесят пять раз. Но эти мусульмане лишь возглавляли «конфессионально открытое религиозное движение», «включавшее всех монотеистов, живущих в строгом повиновении закону Божьему, который Бог открывал человечеству много раз – в Торе, в евангелиях, в Коране» [181] Donner, Muhammad and the Believers , p. 75. .

Стоит отметить, что такой плюралистический путь не был для ислама самым простым или естественным. «Для ранней мусульманской общины куда проще было бы однозначно порвать с иудеями и христианами», – замечает американский историк Закари Карабелл. Мухаммад мог бы просто «отвергнуть их как отступников и врагов, предоставить им выбор: обратиться – или умереть» [182] Zachary Karabell, People of the Book: The Forgotten History of Islam and the West (London: John Murray, 2007), p. 19–20. . Однако этого он не сделал, и, помимо возможных прагматических причин, несомненно, этому была и богословская причина – общая приверженность единобожию.

Такое благоволение к старшим монотеистическим религиям в раннем исламе вело и к любопытным политическим союзам. В 615 году, на пятый год после первого откровения, новорожденная мусульманская община в Мекке столкнулась с жестоким преследованием со стороны идолопоклоннического истеблишмента. Особенно уязвимы были мусульмане без сильных клановых связей, и Пророк приказал примерно восьмидесяти четырем из них бежать, чтобы спасти свою жизнь. Они должны были уехать в христианское царство Аксум в Абиссинии, на территории нынешней Эфиопии, по другую сторону Красного моря. «Это дружественная страна, – сказал Мухаммад, – и ее царь не потерпит несправедливости» [183] По рассказу Ибн Исхака в его «Сира» (биографии) Пророка; цит. по: F.E.Peters, A Reader on Classical Islam (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1993), p. 62. . Аксумский христианский царь, называемый Негусом, в самом деле благосклонно принял беглецов из Аравии, ищущих убежища в Абиссинии, был счастлив узнать, что они также верят в единого Бога и даже в девственное рождение Христа, – о чем мы подробнее поговорим позже. Эти мусульманские беженцы прожили в Абиссинии пятнадцать лет, а когда в Аравии стало для них безопаснее, вернулись домой.