Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

Вероятно, с самого начала речь шла о хорошо организованных тайных группах, открывавших свои эзотерические учения и особые методы только посвященным. Помимо обладания соответствующими моральными качествами, новиции должны были отвечать определенным физиогномическим и хиромантическим критериям. [432] Scholem. Major Trends, p. 48. К экстатическому путешествию готовились от 12 до 40 дней, проводя время в аскетических упражнениях: посте, ритуальном пении, повторении имен, сидении в специальной позе (голова между коленями).

Известно, что восхождение души через небеса и подстерегающие ее опасности были темой, общей для гностицизма и герметизма II и III вв. Как выразился Гершом Шолем, мистицизм Меркавы составляет одну из еврейских ветвей гнозиса. [433] Ср.: Les origines de la Kabbale, p. 36. Шолем говорит также о "раввинистическом гностицизме", т. е. о форме еврейского гностицизма, которая стремится сохранить верность традиции галахи; ср.: Major Trends, p. 65. Однако место архонтов, которые, согласно гностикам, охраняли семь планетарных небес, в данной форме еврейского гностицизма занимают «привратники», стоящие справа и слева от входа в небесный чертог. Но в обоих случаях душе требуется «пропуск» — волшебная печать с секретным именем, которая отгоняет демонов и недобрых ангелов. По ходу путешествия опасности все более и более усугубляются. Последняя проверка тоже кажется весьма загадочной. В сохраненном Талмудом фрагменте рабби Акива, обращаясь к трем раввинам, намеревающимся войти в «парадиз», говорит: "Когда вы придете к месту, где лежат блестящие мраморные плиты, не кричите: Вода! Вода! Ибо сказано: "Глаголющий ложь да не пребудет перед Моим взором"". В самом деле, ослепительный блеск мраморных плит, которыми был выложен пол во дворце, создавал впечатление переката волн. [434] Scholem. Major Trends, p. 52 sq. Ср.: ibid., p. 49, ссылки на аналогичные образы в эллинистической литературе.

Во время путешествия душа получает откровения о тайнах Творения, об ангельском чине и о теургической практике. На высшем из небес, стоя прямо перед Престолом, душа "созерцает мистическую фигуру божества в форме символа, "имеющего подобие человека", позволение видеть которую на Престоле Меркавы получил пророк Иезекииль (1:26). Там ему открылась "мера тела" — на иврите Shi'ur Qoma, — т. е. антропоморфный образ божества, являющегося в виде Первочеловека, но также и в виде возлюбленного из "Песни Песней". Одновременно [душе] открываются мистические имена ее частей". [435] Scholem. Les origines de la Kabbale, p. 29.

Таким образом, мы имеем дело с проекцией невидимого иудаистского Бога на мистическую фигуру, в которой раскрывается "Великая Слава" еврейских апокалипсисов и апокрифов. Но этот Творец, представленный в зримом образе (его космическая мантия испускает из себя звезды, небесные своды и т. п.), возникает из "абсолютно монотеистической концепции; в ней совершенно нет антиномических и еретических черт, которые она приобрела, когда Бог-Творец был противопоставлен истинному Богу". [436] Ibid., p. 31.

Помимо текстов о Меркаве, в средние века получает широкую известность и начинает почитаться во всех странах диаспоры короткий, всего в несколько страниц, текст под названием "Сефер Иецира" ("Книга Творения"). Происхождение его и дата создания неизвестны (возможно, V или VI вв.). Он содержит лаконичное изложение космогонии и космологии. Автор пытается "выстроить свои идеи, с очевидностью навеянные греческими источниками, в один ряд с учением Талмуда относительно Творения и Меркавы; и именно в этой попытке мы впервые встречаемся с тенденцией к спекулятивной реинтерпретации концепций, касающихся Меркавы". [437] Ibid., p. 34. Новый перевод можно найти в: Guy Casaril. Rabbi Siméon Bar Yochai et la Cabbale, pp. 41–48.

В первом разделе представлены "тридцать два сокровенных пути Премудрости" (hokhma, или София), при помощи которых Бог создал мир (ср. § 200): двадцать две буквы священного алфавита и десять изначальных чисел (Sephiroth). Первая Sephira — это pneuma (ruah) живого Бога. Из mah исходит Изначальный воздух, а из него родятся Вода и Огонь, третья и четвертая из сефирот. Из Изначального воздуха Бог создал двадцать две буквы; из Воды — космический Хаос, а из Огня — Престол славы и ангельские чины. Последние шесть сефирот представляют шесть направлений пространства". [438] Scholem. Les origines de la Kabbale, p. 35 sq. См. также: idem. Major Trends, p. 76 sq.

Спекуляции на тему сефирот, окрашенные мистикой чисел, возможно, имеют неопифагорианское происхождение. Идея же "букв как средств, с помощью которых были созданы Небо и Земля", может найти объяснение в иудаизме. [439] Scholem. Les origines de la Kabbale, pp. 37–38. Казарий настаивает на том, что здесь прослеживаются параллели с некоторыми направлениями христианского гностицизма, например, с клементинскими гомилиями (Op. cit., p. 42). "От этой космогонии и космологии, основанной на мистике языка и так ясно обнаруживающей свою связь с астрологическими идеями, ведут, по всей вероятности, прямые дороги к магической концепции порождающей и чудотворной силы букв и слов". [440] Scholem. Les origines de la Kabbale, p. 40. [441] См. современное изложение проблем мистической интерпретации еврейского языка: рав Матитьягу Глазерсон. Огненные буквы. Нумерология, астрология, медитация в еврейской традиции. М.Иерусалим, Гешарим, 1997. "Сефер Йецира" использовалась также и для сотворения чудес. Она стала vade mecum ["путеводителем"] каббалистов, и ее комментировали великие еврейские мыслители средних веков от Саадии до Саббатая Донноло.

Средневековый иудаистский пиетизм был созданием трех "благочестивых мужей из Германии" (Хасидей Ашкеназ): Самуила, его сына Иегуды Хасида и Элеазара из Вормса. Движение зародилось в Германии в начале XII в. и прошло свой креативный период между 1150 и 1250 гг. И хотя своими корнями рейнский пиетизм уходит в мистицизм Меркавы и "Сефер Йециры", он был новым и оригинальным явлением. Какая-то часть народной мифологии вернулась в обращение, однако хасиды отвергли апокалиптические спекуляции и расчеты относительно прихода Мессии. Кроме того, их не интересует ни раввинистическая эрудиция, ни систематическое богословие. Их мысль направлена в первую очередь на тайну божественного единства, и они стремятся утвердить новое понимание благочестия. [442] Scholem. Major Trends, pp. 91–92. В противоположность испанским каббалистам (ср. § 289), хасидские учителя обращаются к народу. В основной книге этого движения — "Сефер Хасидим" — широко используются притчи, парадоксы и поучительные истории. Главное в религиозной жизни — аскетизм, молитва и любовь к Богу. Ибо в своем самом возвышенном выражении страх Божий становится тождественным любви к Богу и ревностному служению ему. [443] Ibid., p. 95.