Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

Хасиды стремятся обрести совершенное спокойствие духа: безропотно принимают они от других членов общины оскорбления и угрозы. [444] Шолем сравнивает их безмятежность с ataraxia киников и стоиков (ibid., p. 96). Ср. также поведение аль-Халладжа (§ 277). Они не ищут власти, однако располагают таинственными магическими способностями. [445] Впервые именно у Элеазара из Вормса встречается упоминание Голема, магического гомункула, ожившего, когда его создатель был в экстатическом состоянии; ср. Scholem. The Idea of the Golem, p 175 sq. В их епитимьях ощущается некоторое влияние христианства; но это не касается отношений между полами: известно, что иудаизм никогда не принимал аскетизма в этой сфере. С другой стороны, в хасидизме заметна сильная пантеистическая струя: "Бог ближе к миру и человеку, чем даже душа к телу". [446] Scholem. Major Trends, p. 107 sq. Возможно, это влияние неоплатонизма, привнесенное Скотом Эриугеной (IX в.), ibid., p. 109.

Германские хасиды не разработали систематической теософии. Тем не менее, у них можно выделить три центральных идеи, каждая из которых имеет свой собственный источник: 1) "божественную Славу" (Kabod), 2) «Святого» Херувима, стоящего перед престолом, и 3) тайны божественной святости и величия, а также секреты человеческой природы и пути человека к Богу. [447] Scholem, ibid., pp. 110 sq., 118. Уточним, что между еврейским пиетизмом XIII в. и хасидским движением, возникшим в Польше и на Украине в XVIII в., нет никакой преемственности (ср. § 292).

Замечательным созданием еврейского эзотерического мистицизма была каббала (приблизительно это слово означает «традиция», от корня kbl, "получать"). Как мы увидим, это новое религиозное явление, оставаясь верным иудаизму, в разные моменты реактуализировало либо гностическое наследие (иной раз — с элементами ереси), либо космическую религию (не очень удачно названную "пантеизмом"). [448] См. особ.: Scholem. Kabbala and Myth, passim. Поэтому между приверженцами различных течений каббалы и раввинистическими авторитетами вспыхивали резкие споры. И все же подчеркнем с самого начала, что, несмотря на эти противоречия, каббала прямо или косвенно способствовала укреплению духовной стойкости еврейских общин диаспоры. К тому же каббала, несмотря на то, что некоторые христианские авторы эпохи Ренессанса и последующего периода недостаточно знали и весьма приблизительно понимали ее, сыграла определенную роль в «депровинциализации» западного христианства. Другими словами, каббала занимает важное место в идейной истории Европы XIV–XIX вв.

Самое раннее изложение собственно каббалы мы находим в книге под названием «Sepher-Ha-Bahir». Текст, плохо сохранившийся и дошедший до нас в отрывках, многослоен, нескладен и малопонятен. «Бахир» был составлен в XII в. в Провансе на основе старинных текстов, среди которых один, "Raza Rabba" (Великая тайна), считался некоторыми восточными авторами влиятельным эзотерическим произведением. [449] Scholem. Major Trends, p. 75; Les origines de la Kabbale, p. 66 sq. Восточное точнее, гностическое — происхождение доктрин, развиваемых в «Бахире», не вызывает сомнений. Проглядывают идеи старых гностических авторов из различных еврейских источников: мужские и женские зоны, плерома и Дерево душ, Shekhinah, описанная в тех же терминах, что и двойственная София (дочь и жена) у гностиков. [450] Scholem. Les origines de la Kabbale, pp. 78-107, 164–194 etc.

Однако остается неясным вопрос о связи между "кристаллизацией каббалы в данной редакции «Бахира» и движением катаров. Однозначных доказательств такой связи нет, но исключать возможность ее уже нельзя. В «Бахире» вновь появляется — возможно, по замыслу составителей, а не случайно — древний символизм, не имеющий аналогов в средневековом иудаизме (во всяком случае, это полностью подтверждается фактами), что и определяет место «Бахира» в истории мысли. С публикацией «Бахира» обнаруживается, что мифологическое еврейское мышление существует наряду с раввиническими и философскими основами иудаизма и что оно поневоле находится в противоречии с этими основами". [451] Ibid., p. 211.

Именно опираясь на «Бахир», прованские каббалисты развивают свои теории. Они дополняют старую гностическую традицию восточного происхождения элементами другого духовного универсума — средневекового неоплатонизма. "В той форме, в которой каббала явилась на свет божий, она заключает в себе обе эти традиции, высвечивая то одну из них, то другую. Именно в такой, двухсоставной, конфигурации она и была перенесена в Испанию". [452] Ibid., pp. 384-85. О каббалистах Жероны, каталонского городка, расположенного между Барселоной и Пиренеями, см. подробно у Шолема, ibid., pp. 388–500.

Несмотря на свой престиж среди мистических техник, экстаз не играет в каббале важной роли: в огромной каббалистической литературе всего несколько упоминаний о личном экстатическом опыте и почти нет — о unio mystica. Единение с Богом обозначается термином devekuth , [453] Scholem. Devekuth, or Communion with God, passim. «прилепление», "соединенность с Богом", состояние благодати, превосходящее экстаз. Вот почему автор, полагавший высшей ценностью экстаз, не пользовался популярностью. Мы имеем в виду Авраама Абулафию, родившегося в Сарагосе в 1240 г. Он долго путешествовал по Ближнему Востоку, Греции и Италии и написал множество книг, но раввины не особенно жаловали их — именно из-за слишком личного характера.

Абулафия изобрел способ медитации на именах Бога, основанный на применении различных сочетаний букв древнееврейского алфавита. Объясняя, что есть духовная работа по освобождению души от материи, он прибег к образу узла, который нужно не разрубить, но развязать. Абулафия обращался и к практикам йогического типа: ритмическому дыханию, специальным позам, различным формам декламации. [454] Ср.: Scholem. Major Trends, p. 139. Соединяя и переставляя буквы, адепт может достичь успеха в мистическом созерцании и пророческом видении. Но его экстаз — это не транс; Абулафия описывает его как предчувствие искупления. Во время экстаза адепт даже наполняется сверхъестественным светом. [455] Шолем приводит весьма изощренное описание подобного опыта, сделанное неизвестным адептом в Палестине в 1295 г. ibid., pp. 143–155. "То, что Абулафия называл экстазом, есть пророческое видение в том смысле, в каком понимали его Маймонид и средневековые еврейские мыслители, — эфемерное единение человеческого интеллекта с Богом и принятие душой вливающегося в нее активного разума философов". [456] Guy Casaril. Rabbi Siméon Bar Yochai et la Cabbale, p. 72. "Граничащая с ересью оригинальность Абулафии состоит в том, что он уподобил друг другу пророческое видение (как считается, всегда зависящее от Бога) и devekuth, «прилепление» к Богу одинокой человеческой воли и одинокой человеческой любви; тем самым он сказал, что пророческое видение может быть сознательно подготовлено и вызвано каждым набожным и искренним мистиком" (ibid.).