Том Маршал - БИБЛЕЙСКОЕ ПОНИМАНИЕ ЛИДЕРСТВА

6. Когда какой-то человек будет нуждаться в помощи, он может надеяться на понимание, сострадательный и практический ответ от своих лидеров.

Доброта имеет корни в чувстве родства и дружеских чувствах. Когда мы добры к кому-то, подразумевается, что при таких же обстоятельствах мы хотели бы, чтобы к нам относились так же. Поэтому то, что мы делаем, мы делаем добровольно и бескорыстно. Злоба болезненна прежде всего из-за того, что она ранит или разрушает чувства родства между нами.

Лидеры иногда движутся по орбитам, отличным от орбит их людей: они общаются с другими лидерами и посещают собрания, на которые другие не имеют доступ. Лидеры также часто занимаются исправлением ошибок. Всё это может незаметно подтачивать чувства родства между лидерами и людьми, и лидеры могут поступать недобро, не осознавая того. Но можно избежать этого. Выговор или исправление могут быть суровыми, но не быть недобрыми, если они сохранят своё основополагающее свойство дружеских чувств, то есть отношение, что при подобных обстоятельствах мы хотели бы, чтобы с нами обошлись так же. Здесь мы ведём речь об отношении. Если лидер является добрым человеком, эта доброта будет чувствоваться даже в запрете.

Иисус ввёл в лидерство не только радикальное понятие служения, но и такое же поразительное понятие дружбы.

«Сия есть исповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего». (Иоан. 15:12-15)

Дружба не только связана с Библейской моделью лидерства, она является её составной частью. Иисус привлекает внимание к следующим основным чертам:

Во-первых, дружбе присуще равенство. Друзья сознательно и произвольно находятся на одном уровне в своей дружбе. Возможно, именно поэтому дружба часто кажется трудной для лидеров. Они должны сойти со своего пьедестала, оставить прерогативы своего положения и отказаться от символов статуса, если они собираются давать и принимать дружбу. Более того, вы не приказываете друзьям, вы конфиденциальны с ними, и опять же, для лидеров это очень трудно.

Во-вторых, между друзьями существует близость и открытость; друзья имеют доступ к нашим жизням, и им не приходится официально вставать или ждать приглашения. Также и нам не приходится облачаться перед ними в парадные одеяния или вести себя с ними наигранно. Дружба не может существовать, во-первых, при притворстве и, во-вторых, при лести. Незаинтересованное отношение друзей к нам требует от них говорить правду любой ценой. Здесь друзья занимают уникальное положение — они достаточно близки, чтобы быть эмоциональными, чувствительными по отношению к нашим чувствам, но достаточно объективны, чтобы быть прямолинейными, когда это необходимо. «Человек изощряет взгляд друга своего». Можно почувствовать, как автор морщится от боли, когда он выводит эти слова.

Наконец, у истинной дружбы почти невероятные качества прочности. Моральное обязательство дружбы заключается в том, что ничто не должно разделять друзей. Когда мы понимаем это, мы осознаём, что многое, что сегодня считается дружбой, не зашло дальше знакомства.

Но также мы можем понять, как много истинная дружба может дать в отношении укрепления связей в общении и обеспечении терпения, которое позволяет колесам взаимоотношений гладко вращаться без необходимости решать проблемы.

Сострадание, или то, что им считается, часто страдает от того, что является обыкновенным чувством; мы тронуты эмоционально чьим-то несчастьем, но ничего реально не делаем в отношении этого. Роберт Гринлиф предостерегает против этого, когда он предполагает, что сострадание в организации обычно обратно пропорционально идеалам организации. Затем он задаёт следующий вопрос: «Если бы вы по-настоящему упали, были бы деморализованы, унижены, обесчещены, и только чистое сострадание и готовность пройти второе поприще в попытке восстановить вас как личность могли бы помочь, то в каком типе учреждения у вас были бы наибольшие шансы восстановиться?» Его ответ: «В бизнесе, большом бизнесе, в любом крупном бизнесе».

Группа слов, описывающая щедрость, вполне могла бы стать описанием великого лидера — неэгоистичный, открытый, великодушный, неворчливый, неограниченный, благородный. Они предполагают широту кругозора, большую симпатию и разнообразные интересы.

Между щедростью и силой существует неразрывная связь: лидеры, которые щедро отдают себя своим людям и своим задачам, обладают силой, в отличие от лидеров, которые берегут свои ресурсы и оставляют всё себе. Мы отмечаем это в брачных отношениях: тех, кто не может отдать себя своим партнерам, мы называем бессильными. Всегда неотданное «я» является нереализованным «я».

«Иной сыплет щедро, и ему ещё прибавляется; а другой сверх меры бережлив, и однако же беднеет». (Прит. 11:24)

Ни одни взаимоотношения не только не будут процветать, но и не выживут без желания прощать. Лидерам нужно прощать, а некоторым из них нужно понять, что означает прощение: оно означает прекратить обвинять. Лидеры находятся в опасности составления в своём уме списка ошибок и несовершенств людей, и готовности употребить его при необходимости. Если так происходит, прощения не было. Я задумываюсь, сколько стресса происходит в лидерстве из-за такого непрощения, и сколько организационных проблем возникает из ощущения людей, что им всё ещё вменяют прошлые ошибки.

Лидеры также должны быть готовы попросить прощения, если они поступили с кем-то неправильно. Учитывая давление, под которым работают лидеры, и необходимость быстро принимать решения, всегда существует вероятность, что с людьми обойдутся несправедливо, или что с их законными правами поступят неправильно или обойдут их. Исправления необходимо делать быстро и честно.

Существуют определенные действия и отношения, которые особо разрушительны для любви, и лидерам необходимо постоянно о них помнить, иначе они могут до такой степени истощить банк благожелательности и любви, что когда они им больше всего будут нужны, их больше не будет в их распоряжении.

Физическая жестокость вряд ли будет иметь место в церквах, но психологическая и эмоциональная жестокость часто может безнаказанно сходить с рук, потому что она не оставляет физических ушибов. Зло жестокости состоит не в причинении боли как таковой, потому что хирурги причиняют боль, то же делают родители, дисциплинируя своих детей, и тренеры, толкающие своих подопечных к пределу. Но во всех этих случаях целью является получение полезного результата. В случае с жестокостью целью являются только страдания жертвы.