Шэн-янь - Поэзия просветления. Поэмы древних чаньских мастеров

Один землевладелец нанимал много работников для возделывания своих полей. Они работали очень хорошо, но весьма любили поесть. С одной стороны, он был доволен их работой, с другой, ему не нравилось, что они так много едят. С точки зрения хозяина, это был большой недостаток. Идеальным для него было бы, если бы они просто выполняли свою работу и ничего не ели. Поэтому не нужно радоваться, когда вам кажется, что вы получили то, что вам нравится, – в то же время это вызовет у вас неприязнь, и наоборот.

Например, двое людей могут тратить много времени и усилий, ухаживая друг за другом. Наконец, они вступают в брак и испытывают большое счастье. Однако, наряду со счастьем, есть и некоторые ограничения. Они чувствуют, что увязли в повседневной рутине и не имеют прежней свободы, чтобы делать то, что им нравится. Им приходит в голову, что в одиночестве есть свой резон. Но в этот момент уже слишком поздно.

Когда мы думаем, что у нас что-то есть, на самом деле, этого у нас нет. а когда мы думаем, что мы что-то потеряли, на самом деле, мы ничего не теряли. Дело в том, что во всеобщности реальности нет ни приобретения, ни утраты. Нет ничего, кроме вашего сознания. Вы не свободны из-за того, что вы выбираете и отвергаете. Именно поэтому у вас возникают излишек и недостаток. У вас есть доступ к тому, от чего вы хотите избавиться, и недостаток того, что вы хотите получить. Только при отсутствии привязанности и отбрасывания нет ни избытка, ни недостатка.

Люди могут испытывать привязанность либо к существованию, внешнему миру, либо к пустоте, внутренней глубине. Вероятно, большинство из нас привязано к существованию и дорожит своими мыслями, своим телом, привычным окружающим миром. С другой стороны, тот, кто испытывает привязанность к пустотности, может подумать: «Поскольку после смерти ничего нет, это самое простое решение всех проблем. После смерти мне не о чем будет переживать». Другой подход к пустотности может быть таким: «Поскольку мир иллюзорен, ничто не имеет значения, и я могу оставаться в стороне от всего». Те, кто привязан к пустотности, могут быть слишком беззаботными. Они могут отказаться принимать всерьез что-либо в этой жизни. Или могут даже быть склонными к самоубийству.

Привязанность либо к существованию, либо к пустоте – неправильный подход. Я говорил об опасностях привязанности к существованию, когда мы хватаемся за то, что нам приятно, и отвергаем то, что нам не нравится. Однако сказать, что нет ничего такого, что стоит удерживать и отвергать, – тоже неправильно: это будет проявлением привязанности к пустотности. Человек может заниматься медитацией с чистым сознанием, без любых мыслей и забот. Хотя это может казаться похожим на приближение к просветлению, на самом деле все совершенно иначе. В просветленном состоянии не возникают ни предшествующая, ни последующая, ни настоящая мысли. Однако человек в таком опустошенном состоянии просто сидит на месте, ни о чем ни думая и ничего не делая. В действительности он не занимается практикой. Он думает: «Предыдущая мысль возникла, но это не важно. Последующая мысль может возникнуть, но это тоже не важно. Что до настоящей мысли, то бог с ней». На самом деле это далеко от истинного состояния просветления. Этот тип состояния называется «упрямая пустота» и противопоставляется подлинной пустотности.

Если вы занимаетесь практикой и наступает момент, когда вы чувствуете спокойствие, постоянство и комфорт, это – спокойное состояние сознания. Лучшее, что вы можете обрести в этом спокойном состоянии, – это высокое самадхи в мире отсутствия форм под названием «самадхи пустотности». Однако если у вас возникнет привязанность к такому состоянию, вы никогда не узрите свою собственную природу. Это будет практика «внешнего пути».

Видеть, что все едино, означает не делать различий между мудрецом и живым существом или между субъектом и объектом. Это еще один способ описания всеобщности пространства. Когда вы воспринимаете все как равное, все разграничения исчезают естественным образом. Стремясь не пребывать ни в существовании, ни в пустотности, вы должны также помнить о том, что существование и пустотность неотделимы друг от друга.

И все же действительно ли все тождественно? Однажды я сказал, что Будда воспринимает все живые существа как тождественные друг другу и воспринимает каждую мысль во Вселенной. Кто-то поднял вопрос о том, что если бы сознание Будды постоянно подвергалось бомбардировке таким громадным количеством мыслей, это было бы весьма неприятное состояние. Это значило бы, что сознание Будды – словно мусорный бак, в который попадают мысли всех живых существ.

Если вы сделаете фотоснимок хорошей камерой, все, что находится перед объективом, отпечатается на пленке в мельчайших подробностях. Вы можете видеть кончик каждой травинки и очертания каждого листочка. И все же камера не думает: «Какая досада! Вся эта дрянь пытается привлечь мое внимание!» Это не так. За один снимок она принимает в себя все, не делая различий между предметами – будь они хорошими пли плохими, короткими или длинными, зелеными или желтыми. Но то, что камера не делает никаких различий, не означает, что изображение на пленке будет искаженным или неправильным. Напротив, все отображено четко и на своем месте.

Именно таково и сознание Будды. Равностное сознание означает, что между вещами нет понятия относительности. Все абсолютно в том смысле, что нет разделения между «я» и другими, между прошлым и будущим. Поскольку вы воспринимаете все как тождественное, вы не предпочитаете одну вещь другой. И поскольку разграничений больше нет, существование словно бы просто исчезает. Например, если бы все люди были мужчинами, ярлык «мужчина» был бы больше не нужен, так как его единственное назначение – отличать мужчин от женщин. Поскольку все тождественны, нет нужды в наименованиях. Если вы одинаково относитесь ко всему, все различия исчезают, включая и само существование.

Однажды я передал ученику доску для благовоний и спросил его: «Что это такое?» Он схватил ее и несколько раз встряхнул. Он сделал это потому, что у нее нет названия. Мы можем называть ее доской для благовоний, но это только наше сознание, проводящее разграничения. Почему мы должны называть ее «доской для благовоний»?

Во время затворничества я стоял перед одним человеком. Я спросил его: «Кто стоит перед тобой?» Он ответил: «Яйцо». Мне очень понравилось быть яйцом.

Когда затворничество закончилось, я спросил его: «Почему Шифу – яйцо?» Он ответил: «Когда Шифу задал мне вопрос, в моем сознании не было никаких мыслей. Поскольку мне нужно было ответить, я просто сказал что-то – и слово «яйцо» внезапно сорвалось с моих губ. Позже я подумал: «Это не вполне правильно. Как может Шифу быть яйцом? Но я сказал это, и это было сказано».