Сергей Бычков - Евангелие от Сергея

— Засучите рукава, — сколько раз призывал их Понтий, — хватит ждать, что придёт некто и устроит вашу жизнь. Никто, кроме вас, не сделает этого.

Так нет, как всё было год назад, так и осталось. Да что может измениться к лучшему в стране, в которой нету бань! Нет бань — нет прогресса!

— В порт поеду, — вызвав начальника охраны, заявил ему Пилат и через десять минут под охраной 30 легионерав помчался по пыльным улочкам Кесарии.

— Разберусь с подлецом, — решил он про начальника Кесариевского порта, — почему доход от торговых пошлин так стремительно упал за последний год. Что, корабли в порт перестали приходить? Ворует, собака!

Увидев охрану и самого Пилата, Софоний, начальник порта, старый и богатый еврей, насмерть перепугался. Руки его тряслись и он не разгибался перед Пилатом

— Кораблей приходит всё меньше и меньше, — только и твердил Софоний на ломанном греческом языке, который от страха перед Пилатом походил скорее на икание ишака и его с трудом можно было разобрать, — строим мало, господин. Раньше, при Ироде, материалы везли, и кедр, и мрамор, и многое другое, а теперь никто ничего не строит.

Он, как попугай, повторял и повторял эту фразу, семеня за Понтием, когда тот пошёл осматривать причалы.

С одного корабля разгружали мешки. Скорее всего это были пряности и Пилат обратил внимание на симпатичного и высокого молодого еврея, который с лёгкостью подымал мешки из трюма и в тоже время весело болтал с хозяином судна на чистом греческом языке, а с остальными грузчиками — на арамейском.

1. Ирод Великий, царь Палестины с 40-4г. до н. э.

14

— Мне бы такого говоруна в переводчики, а то хрен поймёшь, что лопочет этот Софоний.

— Поди сюда, — приказал Понтий говоруну.

Тот бросил работу и, спрыгнув на причал, поклонился Пилату.

— Откуда у тебя греческий язык, — спросил Понтий, — разве ты — грек?

— Нет, господин, я — еврей, а языку меня отец выучил.

— Переведи этому ослу, — кивнул он на Софония, — чтобы он к завтрашнему дню предоставил мне список кораблей, посетивших гавань в течении прошлого года.

Парень стал переводить, а Софоний, выслушав его, закивал головой.

— Поедешь со мной, — сказал еврею Понтий, — я беру тебя в свои переводчики.

Иисус, так звали переводчика, оказался довольно смышлённым. Он знал жизнь страны до мельчайших подробностей и прекрасно ориентировался в обстановке.

Через несколько дней, когда Пилат с Бруксом опять обсуждали смету водопровода, Иисус, переводящий важное письмо царя Антипы Пилату, вдруг встрял в их разговор.

— Я знаю, где можно взять деньги на строительство водопровода.

Понтий и Брукс с удивлением и недоверием одновременно уставились на него.

— Там много денег, — продолжил Иисус, — и на них не один водопровод можно построить.

— Ну и где? — спросил Пилат, — долго ты нам голову будешь морочить?

Иисус выдержал паузу, а потом, видя, что Пилат сейчас взорвётся, сказал: — В сокровищнице Иерусалимского храма. За многие годы священники столько там накопили — не пересчитать!

— Как можно, это же святые деньги… — начал Пилат, но Иисус не дал ему договорить: — Можно! Разве водопровод не будет служить жителям города? Что толку от золота, если оно не служит людям? А священники тем временем потихоньку разворовывают достояние всех людей Израиля!

— Правильно он говорит, — вдруг воскликнул Брукс, — что ему пылиться в сундуках? Да мы такую стройку на эти деньги отгрохаем — в учебники по строительному делу войдёт!

— Да, хорошо бы, — замялся Пилат, прикидывая в уме варианты развития

15

событий, — только вот священники такой вой подымут, что в Риме Тиверий услышит.

— Строительство оживит экономическую жизнь страны, — заявил Иисус, — это — рабочие места, это — торговля материалами и это — налоги в казну. А коли так, то Рим закроет на это глаза.

— Да он — малый не дурак, — с удивлением подумал Пилат, — молод, а рассуждает как умный и опытный политик.

— Понтий, — засуетился Брукс, почуявший возможность показать своё мастерство инженера, — видит Юпитер: это — стоящая идея. Бери золото и начинаем. Для народа будем строить, не для себя.

— Ну, и для себя тоже останется, — нисколько не смущаясь, добавил Иисус.

— Да, он определённо не дурак, — опять подумал Пилат, — на этом деле можно сделать приличное состояние. Все только выиграют: я, народ да и Брукс урвёт какую-то часть.

— Завтра отправляемся в Иерусалим, — решился Пилат. Возьму с собой легион, чтобы спокойно себя чувствовать.

16

Прокула начала подумывать о своём отьёзде в Рим.

— Какая же я была дура, — думала она, — когда решила, что здесь, в провинции я буду первой женщиной страны и всё будет крутиться вокруг меня. В реальности всё оказалось не так, как в мечтах. Ни поклонников, ни светского круга! Да откуда взяться нормальному окружению в этой варварской стране, если здесь даже нет женщин, а есть только женская популяция. Здесь нет свободы и равноправия женщин нормального цивилизованного мира, а существуют домохозяйки на положении рабынь, удел которых — семья и обслуживание мужчин в семье. Не дай бог кинуть взгляд на чужого мужчину — смерть. Даже жёны высокопоставленных людей этой дикой страны, свободные от забот по хозяйству, и то находятся на положении заключённых (в своих комнатах). Одна Иродиада, жена царька Филлипа, оказалась настоящей женщиной. Наплевав на дурацкие законы, она бросила своего мужа и ушла к его брату Антипе — царю Галилеи.

…Прокула уже было собралась попросить Понтия дать ей галлеру, как случилось такое, что перевернуло всю её жизнь и само представление о жизни. Если рассказать эту историю её подругам, оставшимся в Риме, то все они, даже её лучшая подруга Сильвия, будут над ней смеяться. Зная Прокулу и её подвиги на любовном фронте, они ни за какие деньги не поверят, что её жизнь сошлась клином на одном мужчине. Да ещё пару месяцев назад она и сама бы рассмеялась от этого слова *любовь*. Любовь!? А что это такое? Любовью в Риме называется всё, от малейшего флирта с понравившимся на один вечер мужчиной, до серьёзнейших отношений на неделю-другую. Нет, она, конечно, слышала истории о взаимной и горячей любви, но сама не встречала таких сумашедших.

Любовь к Понтию? О какой любви может идти речь?

Родители Прокулы выдали её замуж, когда ей было пятнадцать лет и она воспринимала его скорее за старшего брата, чем за мужа…

Вначале она и значения не предала этому зародившемуся чувству, когда в окружении Пилата появился этот красавчик со своей

17

обворожительной улыбкой и удивительным родимым пятном под глазом в виде полумесяца. Всё было знакомо Прокуле и результат можно было предсказать наперёд: лёгкий флирт — свидание — постель. Затем — следующий мужчина.