Ричард Фридман - Как создавалась Библия

Когда редактор взял в качестве одного из своих источников Второзаконие, он добился результата, который мог и не предусматривать. Ведь Второзаконие получилось одновременно последней книгой Торы и первой книгой девтерономической истории. Возникла естественная последовательность от Бытия до конца Четвертой книги Царств.

Американский библеист Дэвид Ноэль Фридман назвал этот корпус из одиннадцати книг (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие, Иисус Навин, Судьи, 1–4 Царств) «первичной историей» (англ. Primary History). Он также назвал его «первой Библией».

Название очень удачное. «Первичная история» стала ядром, вокруг которого впоследствии сформировались остальные библейские тексты. Она создала сцену для последующих событий: творение мира, возникновение избранного народа, поселение в Земле обетованной, появление мессианской династии. Она содержала четыре основных завета: с Ноем, Авраамом, Синайский и с Давидом. Деятельность различных пророков можно понять в свете рассказанной ей истории. Мы начинаем лучше понимать Исаию, когда учитываем обстоятельства правления Езекии, при котором он жил. Мы начинаем лучше понимать Иеремию, когда учитываем обстоятельства правления Иосии. Впоследствии остальные книги Еврейской Библии (Ветхого Завета) и Нового Завета осмыслялись общинами, которые берегли эти книги, в контексте центральных событий «первичной истории». Вот почему я уделил выше столь большое внимание этим книгам, и вот почему редактор внес столь крупный вклад в формирование Библии.

Редактор, которого я отождествляю с Ездрой, менее всего оценен из тех, кто внес свой вклад в Пятикнижие. Обычно больше говорят о заслугах авторов повествований и заповедей. Быть может, это несправедливо. Ведь редактор — тоже по-своему художник, как и авторы J, Е Р, D. Его роль ничуть не менее велика, чем их роль, а задача не только отличалась сложностью: она была еще и творческой, на каждом шагу требовала мудрости и литературной чуткости, да и художественного мастерства. По большому счету, именно редактор создал книгу, которую человечество читает на протяжении тысячелетий. Именно он придал повествованиям и заповедям ту форму, которая захватывала миллионы людей.

Было ли это его влиянием? Или влиянием авторов его источников? Или лучше говорить о литературном сора-ботничестве этих людей, — соработничестве нечаянном и ими самими не предусмотренном? Сколько удивительных парадоксов предполагает это соработничество, распростершееся на века? Сколько новых мыслей и событий стали результатом этого объединенного творчества?

Далее, в последней главе нашей книги, мы подумаем над вопросом: не есть ли Библия нечто большее, чем просто сумма своих частей?

Не есть ли Библия нечто большее, чем сумма своих частей?

Конечно!

Соединение различных рассказов, законов, поэм и точек зрения породило идеи и подходы, которые их авторам и в голову не приходили.

Автор Е создал рассказ о том, как Авраам чуть было не принес в жертву своего сына Исаака — один из самых знаменитых, загадочных и тревожных рассказов в Библии. Авраам столь доверяет воле Божьей, что по приказу Бога готов принести в жертву сына. Однако в самый последний момент Бог вмешивается и спасает Исаака.

Автор Р (видимо, столетием позже) создал рассказ о том, как Авраам купил пещеру Махпела. Пещера нужна Аврааму для устройства гробницы, поскольку его жена Сарра умерла.

Редактор (приблизительно двумя столетиями позлее) поместил рассказ о смерти Сарры и покупке пещеры сразу после рассказа о жертвоприношении Исаака. Жертвоприношение Исаака описано в Быт 22, а смерть Сарры — в Быт 23.

С тех пор многие толкователи высказывали мысль, что Сарру свели в могилу именно переживания из-за Исаака: она увидела, как сына уводят на смерть. Такое не приходило на ум ни автору Е, ни автору Р. Быть может, это не входило и в планы редактора. [286] Подробнее о мотивах редактора см. в: R. Е. Friedman, “Sacred Literature and Theology: The Redaction of Torah,” in R. E. Friedman, ed., The Creation of Sacred Literature (Berkeley: University of California Press, 1981). Однако данное толкование не лишено смысла. Само соседство этих двух текстов принесло в повествование еще один человеческий элемент, добавило важный психологический штрих, открыло новые возможности интерпретации, поставило новые вопросы и позвало к новым ответам.

Есть сотни и тысячи примеров таких новых элементов и идей, которые возникли именно из соединения источников: новые повороты сюжета, новые психологические штрихи, новые возможности интерпретации. Мы только начинаем постигать, какие удивительные плоды принесла работа редактора.

Особенно интересно, что получилось с пониманием отношений между Богом и человеком.

В первой главе Бытия Бог творит людей, мужчину и женщину, по образу своему. Фраза «по образу своему» допускает разные толкования. Имеется ли в виду образ физический, что у Бога есть лицо и тело, внешне напоминающие человеческие? Или это образ духовный? Или речь идет о некоем интеллектуальном образе? Как бы то ни было, по меньшей мере можно сказать, что, согласно Библии, люди, в отличие от животных, особым образом причастны к божественному. В людях есть нечто от Бога, и это существенно для событий, которые произошли в Эдеме после сотворения мира.

Всевышний запрещает людям вкушать плод с древа познания добра и зла. Однако по наущению змея они нарушают запрет. Как убеждает их змей? Он говорит женщине, что если люди поедят от этого дерева, то будут «как Бог». [287] Быт 3:5. Задумаемся: со зверями, рыбами и птицами этот аргумент не прошел бы, поскольку они не причастны к божественному. Лишь люди созданы по образу Божьему, и лишь люди могут посягнуть на божественное. Значит, сотворение человека по образу Божьему в Быт 1 существенно для понимания событий в Быт 3.

Однако Быт 1 и Быт 3 написаны разными людьми. Рассказ об Эдеме взят из источника J, который нигде не сообщает, что люди созданы по образу Божьему. Рассказ о сотворении мира взят из источника Р, который не упоминает о чудесных растениях и говорящих змеях. Редактор же включил оба текста целиком, поэтому мы не можем сказать, осознавал ли он, сколь интересное сочетание у него получилось.

Эта комбинация J и Р — нечто большее, чем сумма ее частей. Рассказ стал богаче и открыл новые возможности для толкования. Поступки людей в Эдемском саду обрисовались в новом свете. Бог создает их по образу своему, а затем запрещает есть плод, привлекательность которого состоит именно в возможности обрести божественную силу. Бог дает людям (и только людям) некое божественное качество, а затем обращается с ними как с более низкими существами. Бог говорит, чтобы люди властвовали над другими тварями, а затем общается с ними почти исключительно в повелительном наклонении. Все это столь провоцирует людей на непослушание, что читатель не должен удивляться последующему повороту событий: узнав, что после вкушения плода они станут «как Бог», люди действительно съедают плод.