Хусто Гонсалес - История христианства Том II. От эпохи Реформации до нашего времени.

Отдав не один год занятиям наукой, Сведенборг получил видение, которое, по его словам, перенесло его в духовный мир, где он смог увидеть вечные истины. После этого видения он начал много писать об истинном смысле реальности и Писания. По его взглядам, все существующее есть отражение атрибутов Бога и, следовательно, видимый мир "соответствует" невидимому. То же самое относится к Писанию, отражающему истины, которые могут познать только те, кто вошел в духовный мир.

Сведенборг был убежден, что его сочинения станут началом новой эры в истории мира и религии. Он даже утверждал, что в момент, когда он получил откровения, произошло то, о чем говорится в Библии как о втором пришествии Христа. Как и следовало ожидать, такие идеи не встретили понимания со стороны большинства его современников, поэтому круг его последователей был очень небольшим. Сам он не чувствовал призвания основать новую церковь, он хотел лишь побудить существующую церковь к новому пониманию ее собственной природы и послания. Однако в 1784 году, через двенадцать лет после смерти Сведенборга, его ученики основали Церковь Нового Иерусалима, которая всегда была немногочисленной, но которая просуществовала вплоть до XX века. Кроме того, в начале XIX века было создано "Общество Сведенборга", ставившее целью издание и распространение его сочинений.

Из трех религиозных деятелей, речь о которых шла в этой главе, только Фоксу удалось возглавить и организовать массовое движение. Отчасти это объяснялось его убежденностью в том, что для религиозной жизни необходимо сообщество верующих. Кроме того, Фокс и его "друзья" отличались от большинства других спиритуалистов вниманием к социальным проблемам и активным участием в борьбе с пороками общества. Но если не принимать в расчет квакеров, спиритуалистское движение по своей сути не могло оказать большого влияния на церковь и на общество в целом, так как его занимали прежде всего индивидуалистические и потусторонние интересы. Гораздо большее воздействие оказало другое движение протеста, направленного как против рационализма, так и против холодного догматизма, – движение, к которому мы обратимся в следующей главе.

Пиетизм был ответом на догматизм богословов и рационализм философов, которым он противопоставил живую веру, лежащую в основе христианства. Хотя в строгом смысле слова "пиетизм" относится только к немецкому движению во главе со Шпенером и Франке, в этой главе мы рассмотрим также аналогичные движения, возглавлявшиеся Цинцендорфом и Весли.

Хотя многие идеи, составляющие то, что впоследствии получило название "пиетизм", распространялись в Германии задолго до появления этого течения, Филипп Якоб Шпенер (1635-1705) совершенно справедливо считается "отцом пиетизма". Он родился и вырос в Эльзасе в аристократической семье с глубокими лютеранскими убеждениями. Он изучал богословие в лучших протестантских университетах и, получив степень доктора, стал пастором во Франкфурте. Там он создал группы по изучению Библии, которые назвал "школами благочестия". В 1675 году, через пять лет после начала этого эксперимента, он опубликовал "Pia desideria", где наметил программу развития благочестия. Книга стала хартией пиетизма.

В ней Шпенер обратился к лютеранскому учению о священстве всех верующих и высказал мысль о необходимости обращать меньше внимания на различия между мирянами и духовенством и больше на их общую ответственность как христиан. Это в свою очередь означало, что служение и учеба должны занимать больше места в жизни мирян. Для достижения этой цели Шпенер предлагал создавать малые группы, подобные его "школам благочестия". Что касается пасторов и богословов, он настаивал на необходимости проверять кандидатов, чтобы быть уверенным, что это "истинные христиане" с глубокой личной верой. Он также призывал проповедников отказаться от полемического тона и академизма, ибо цель проповеди заключается не в демонстрации знаний проповедника, а в побуждении верующих следовать Божьему Слову. Все это не содержало никакой критики учений церкви, так как Шпенер был полностью с ними согласен. Но он утверждал, что учение не должно подменять личную веру. Верно, что богословские заблуждения могут иметь губительные последствия для христианской жизни, но верно также, что люди, не выходящие за рамки догматов, вряд ли могут постичь всю глубину христианства. Таким образом, он предлагал начать новую реформацию или, по крайней мере, завершить ту, которая началась в XVI веке и была прервана богословскими диспутами. Вскоре многие уже видели в нем нового Лютера, и из самых разных уголков Германии к нему приходили письма – их авторы благодарил Шпенера за полученное вдохновение и просили его совета.

Однако все это вызывало настороженность приверженцев лютеранской ортодоксии. Шпенер не отходил от лютеранского учения, но он, казалось, не придавал значения тем сложным вероучительным вопросам, в которые ортодоксия внесла ясность. И он, как и Лютер до него, настаивал на необходимости постоянно возвращаться к Писанию и читать его, проникаясь преданностью и благочестием. Более того, в одном вопросе он как будто бы отходил от лютеранской традиции. Лютер, которого занимало и поглощало учение об оправдании верой, уделял мало внимания освящению. В обстановке острой полемики того времени он утверждал, что первостепенное значение имеет не жизнь верующего, а Божья благодать, ибо оправдание дает именно благодать, а неличная святость. Кальвин и реформаты, соглашаясь с Лютером в вопросе об оправдании, в то же время настаивали, что Бог не только оправдывает, но и освящает и что Бог дает верующим силу жить в святости. В этом вопросе Шпенер и его последователи были ближе к Кальвину, чем к Лютеру. Определенное влияние на Шпенера оказывали реформатские учителя, и он был убежден, что лютеранство должно делать больший упор на необходимости освящения. По этой причине многие ортодоксальные лютеранские богословы заявляли, что он, по сути дела, кальвинист. Уязвимым было и отношение Шпенера к апокалиптике. Как это часто происходило в то непростое время, он пришел к убеждению, что пророчества Книги Откровение исполняются и что конец близок. Поскольку его предсказания не сбылись, противники получили основание утверждать, что коль скоро он ошибся в одном вопросе, вполне вероятно, что он ошибается и в других.