Ричард Бокэм - Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

Важно отметить, что в Послании к Галатам, даже в контексте сильных утверждений Павла о независимости его апостольского призвания от Иерусалима, он признает, что через три года после своего призвания побывал в Иерусалиме и провел две недели с Петром (Гал 1:18) [691]. Две недели общения с Петром (он говорит, что не видел больше никого из апостолов, кроме Иакова — стих 19 [692]) — это очень много. По меткому замечанию Ч.Г. Додда, «уж наверное, не о погоде они все это время говорили» [693]. Резонно предположить, что Павел получил исчерпывающее представление о традиции, сформированной двенадцатью апостолами, от самого лидера Двенадцати — Петра. Это не противоречит утверждению Павла, что проповедуемую им Благую весть он принял не от человеков, но через откровение Иисуса Христа в момент своего апостольского призвания (стихи 11–12). Именно благодаря силе этого откровения Павел проповедовал Благую весть, пользуясь полным апостольским авторитетом, до посещения Петра в Иерусалиме (стихи 15–17). Однако ему не хватало подробных сведений о речениях и деяниях Иисуса, и во время проповеди в Набатее (Аравия, стих 17) он ощутил необходимость в этой информации [694]. По словам Джеймса Данна, «необходимо допустить, что его ранние встречи с теми, кто присоединился к движению раньше него, носили характер в основном «обмена информацией», поправок и дополнений к той картине, которая сложилась у него, когда он был преследователем христианства» [695]. На самом деле ссылки на предания об Иисусе в писаниях Павла намного более многочисленны, чем допускают приверженцы прежних стереотипных представлений о Павле [696].

В другом случае, открыто говоря, что «получил» традицию, Павел так же открыто называет и ее источник: «Получил от Господа то, что передал вам» (1 Кор 11:23). Имеется в виду предание о словах Иисуса на Тайной вечере (стихи 23–25), которые он цитирует как основу для дальнейших своих рассуждений о теле и крови Господа в связи с празднованием Вечери Господней в Коринфе (11:26–32). Разумеется, Павел не имеет в виду, что он услышал это предание непосредственно от Господа во время явления ему. Этот эпизод был известен Павлу как элемент традиции предания об Иисусе, возможно, часть рассказа о Страстях; это единственное подобное предание, которое Павел цитирует открыто и полностью. Он приводит его в форме, близкой к версии Луки (Лк 22:19–20) [697]— и, как и Лука, сильно расходится с версиями Марка и Матфея (Мк 14: 22–24, Мф 26:26–28). Версия Павла текстуально так близка к Луке, что, поскольку литературная зависимость как в ту, так и в другую сторону крайне маловероятна, следует предположить, что Павел здесь зависит от письменного текста либо, что более вероятно, от устного текста, заученного наизусть [698]. Обе версии — как ПавловоЛукианская, так и Марко–Матфеевская — могли испытать влияние христианской евхаристической практики [699], однако маловероятно, чтобы они являлись богослужебными текстами, произносимыми во время Евхаристии [700]. Павел цитирует предание об Иисусе, а не литургический текст и тем самым дает нам, возможно, древнейшее свидетельство о том, что рассказы об Иисусе передавались из уст в уста если не дословно, то, по крайней мере, очень близко к «тексту».

Утверждение Павла, что он принял это предание «от Господа», можно сравнить с его ссылками на некоторые речения «Господни» в 1 Кор 7: 10–16 и 9:14. Первый текст, 7:10–16, особенно показателен тем, что демонстрирует резкое различие между тем, что Павел считает словами Иисуса (стихи 10–11), и его собственными наставлениями (стихи 12–16), предназначенными для ситуации, о которой Иисус не учил. Собственные наставления Павла даются не просто как личное мнение, но осеняются апостольским авторитетом. Однако они четко отделены от слов Иисуса: важный факт, демонстрирующий ошибочность мнения критиков форм о том, что новые речения Иисуса якобы с готовностью сочинялись и приписывались ему в церквах. Так же как при цитировании Иисуса в 7:10–11 и 9:14, введение Павла к преданию о Тайной вечери в 11:23 («Я получил от Господа») сосредоточено на источнике слов Иисуса, являющихся предметом повествования, и утверждает, что они действительно исходят от Иисуса. Павел говорит о цепи традиции, которая была начата именно Иисусом и затем через посредников перешла к самому Павлу, который, в свою очередь, передал ее коринфянам, когда основал их церковь. Посредники — разумеется, иерусалимские апостолы, и эта часть преданий о Страстях становится частью того, чему Павел научился (в самом строгом смысле слова — изучение традиции, чтобы потом иметь возможность ее воспроизводить) от Петра во время их двухнедельного общения в Иерусалиме. Учитывая убеждение Павла, что традиция исходит от самого Господа Иисуса, и заботу о ее достоверности, трудно предположить, что он удовлетворился бы косвенными источниками. Быть может, Павел не хотел привлекать внимание к этому факту, поскольку вопрос об отношениях с иерусалимскими апостолами был для него чувствителен — однако в данном отношении он зависел от них. Павел мог настаивать на том, что его апостольский авторитет, позволяющий воспроизводить и передавать традицию, получен им непосредственно от Господа; однако аутентичность передаваемой им традиции зависела от иерусалимских апостолов. Можно отметить: утверждение, что он, как и иерусалимские апостолы, имеет право на материальную помощь от обращенных (1 Кор 9:3–6), Павел основывает на множестве аргументов, однако завершающим и самым сильным становится речение исторического Иисуса (9:14).

Мы рассмотрели, от кого Павел получил предания; но кому он их передавал? Всякий раз, говоря о передаче преданий, Павел обращается к своим адресатам — той или иной христианской общине, которой он пишет, в целом. То же самое происходит и в двух рассмотренных нами примерах (1 Кор 11:23; 15:1–3). Никогда Павел не говорит о передаче традиции каким–то конкретным людям в общине, обладающим авторитетом, способным быть хранителями и преподавателями традиции. Сохранение традиции всегда предстает как общая задача и общая обязанность всех читателей Павла (1 Кор 11:2; 15:2, 2 Фес 2:15). Следовательно, можно предположить, что, каким бы образом Павел не передавал традицию вновь основанным церквам, с этого момента контроль над ней становился обязанностью общины в целом. Здесь можно вспомнить модель ближневосточной деревни Бейли, описанную в предыдущей главе, хотя сам Бейли применяет эту модель к палестинским иудео–христианским общинам [701]. Согласно этой модели, процессы сохранения и преподавания традиции происходят, но в рамках всей общины, не являясь обязанностью каких–то конкретных людей.

Однако мы знаем, что в основанных Павлом церквах (Рим 12:7, 1 Кор 12:28–29, Гал 6:6, Еф 4:11), как и в других частях христианского движения (Деян 13:1, Евр 5:12, Иак 3:1, Дидахэ, 15:1–2), были люди, занимающие особую позицию — учителя. Джеймс Данн, хотя в целом и принимает модель Бейли, подчеркивает их значение как знатоков традиции [702]. Не игнорировал ли Павел при передаче традиции особую роль учителей?