Ричард Бокэм - Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

Бейли, по–видимому, полагает, что после того, как иудейско–римская война свела на нет социальную базу для неформальной контролируемой традиции в палестинских селениях, традиция стала более контролируемой. Именно в этот момент главные очевидцы получили права «авторитетных очевидцев». То, что они приняли новую роль на достаточно поздней стадии (самым молодым из них было в то время около пятидесяти), более вероятно, чем то, что они контролировали традицию с самого начала. Трудности, с которыми сталкивается Бейли, пытаясь отдать должное роли очевидцев, заставляют предположить, что его модель чисто общинного контроля над преданиями не вполне соответствует истине.

Данну также трудно найти в модели, заимствованной у Бейли, место для очевидцев. Он подчеркивает, что контроль осуществлялся общиной , однако, в отличие от Бейли, кажется, считает, что исполнять предания могли все члены общины, а не одни только очевидцы. Об очевидцах он пишет:

Сосредоточившись на общинном характере передачи традиции на ранних его стадиях, не следует упускать из виду и более «традиционный» акцент на индивидуальной фигуре, уважаемой за связь с Иисусом в дни его служения [679].

В своем отклике на книгу Данна Самуэль Бирског так откомментировал эту фразу:

Остается неясным, какова же их [очевидцев] «постоянная роль» в изображенной Данном картине того, как группа находит свою самоидентификацию путем коллективного воспоминания традиции [680].

На это Данн ответил довольно пространно [681]. Во многом он придерживается картины, сформированной критикой форм, в которой очевидцы представляют собой лишь отправную точку развития устной традиции. Воспоминания непосредственных учеников Иисуса дошли до авторов Евангелий в основном потому, что эти ученики сделали свой вклад в традицию на ранней стадии ее формирования. Ученики не могли присутствовать в каждой христианской общине. Однако

Я, впрочем, не вижу особых противоречий между восприятием устной традиции как общинной — и признанием важности отдельных лиц в деле создания, формирования и, возможно, до некоторой степени контроля над истолкованием этой традиции [682].

Это несомненный прогресс. Мы продолжим эту тему в двух следующих главах.

Передача предания в терминах раннехристианских авторов • ·От кого получал предание апостол Павел • ·Причины, сохранения предания об Иисусе • Правила передачи сведений о прошлом в устных сообществах • ·Евангелия как биографии Иисуса • Особенности передачи рассказов об Иисусе • ·Заучивание наизусть в Древнем мире • Почему предание об Иисусе вариантивно • Как контролировалась устная передача предания

В этой и следующей главе мы опишем процесс передачи преданий об Иисусе как формальную контролируемую традицию, важную роль в которой играли очевидцы.

В посланиях апостола Павла мы встречаем однозначные свидетельства того, что в раннехристианском движении практиковалась формальная передача традиции. Под «формальной» я понимаю использование специальных процедур, удостоверяющих, что традиция верно передана от одного квалифицированного хранителя традиции к другому [683]. К таким свидетельствам относятся используемые Павлом специальные термины, связанные с передачей традиции (paradidômi, 1 Кор 11:2, 23, соответствует еврейскому mäsar) и ее получением (paralambanô, 1 Кор 15:1, 3, Гал 1:9, Кол 2:6, 1 Фес 2:13; 4:1, 2 Фес 3:6, соответствует еврейскому qibbël) [684] . Такими греческими словами описывали формальную передачу традиции в греческих школах, и в этом смысле они должны были быть хорошо знакомы читателям Павла из язычников. Встречаются они и в еврейской грекоязычной литературе (Флавий, Иудейские древности, 13.297; Против Аниона, 1.60; Мк 7:4, 13; Деян 6:14), где значение их совпадает с тем, что мы находим в позднейших раввинистических текстах (например, м. Авот 1.1). Кроме того, Павел говорит о верном сохранении или соблюдении предания [katechô, 1 Кор 11:2; 15:2; krateô, 2 Фес 2:15 — в еврейской литературе встречается также в Мк 7:3, 4, 8, соответствует еврейскому 'ähaz] — и, разумеется, использует сам термин «предание» (paradosis, 1 Кор 11:2. 2 Фес 3:6; — в еврейской литературе встречается также в Мф 15:2, Мк 7:5, Гал 1:14; Флавий, Иудейские древности, 13.297).

С помощью этих терминов Павел описывает различные типы преданий, которые сообщал созданным им церквам. Разумеется, сюда входят «керигматические проповеди», суммирующие евангельскую историю и месседж (лучший пример — 1 Кор 15:1–8), нравственные наставления, наставления по организации общины и проведению богослужений, а также предания об Иисусе (лучший пример — 1 Кор 11:23–25) [685]. Очевидно, со специальными терминами, относящимися к передаче традиции, Павел был знаком по своему фарисейскому опыту. Однако важно отметить, что и помимо Павла в раннехристианской литературе мы встречаем немало примеров употребления этих терминов — что доказывает, что Павел был в этом не одинок и что другие авторы использовали эти термины независимо от него (Иуд 3, Лк 1:2, Деян 16:4, Дидахэ, 4:13, Варавва 19:11). Терминология здесь достаточно важна: «передать» предание — не то же самое, что просто его рассказать, а «получить» — не то же самое, что выслушать. Передача предания «означает, что один передает другому нечто такое, чем тот теперь владеет»; получить предание «означает получить нечто в свое владение» [686] . Это не обязательно означает заучивание слово в слово, но всегда предполагает процесс обучения и закрепления в памяти. Более того: очевидно, что предания, о которых говорит Павел, должны были передаваться авторитетным и уполномоченным на это лицом — таким, как он сам. В одном случае, говоря о преданиях, Павел ясно показывает, что его право на передачу, по крайней мере, некоторых из них не вытекает из апостольского статуса как такового, но связано с тем, что сам он получил их из авторитетных и компетентных источников (1 Кор 15:3). Таким образом, он является одним из «передаточных звеньев» в этой цепи [687].

От кого получал предания Павел? В 1 Кор 15:3 он сообщает, что получил те предания (в том числе список явлений по Воскресении), которые воспроизводит в стихах 3–7 [688]; некоторые ученые полагают, что источником этих преданий должна была быть «эллинистическая» церковь в Дамаске, а не иерусалимские апостолы [689]. Эта точка зрения призвана подтвердить теорию жесткого разделения христианства «эллинистического еврейства», к которому будто бы принадлежал Павел, и палестинского иудео–христианства Иерусалимской церкви. Однако такое разделение едва ли совместимо с той ролью, которую отводит Павел Иерусалимской церкви тут же — в 1 Кор 15:5, 7. Более того: когда Павел настаивает на своем апостольстве, несмотря на его необычность (стихи 9–11), то подчеркивает единодушие между собой и другими апостолами в ключевых вопросах, которые только что повторил (стих 11). Это единодушие существовало, потому что он получил эту традицию от иерусалимских апостолов [690].