Брюс Мецгер - Канон Нового Завета Возникновение, развитие, значение

Сразу после публикации исследований де Брюйна его теорию приняли такие ученые, как Дж. Харрис, Адольф Гарнак, Ф. Беркитт (J. R. Harris [228] «Marcion and the Canon», Expository Times, xviii (1906–1907), pp. 392–394. , A. Harnack [229] Theologische Literaturzeitung, xxxii (1907), cols. 138–140. , F. С. Burkitt [230] The Gospel History and Its Transmission, 2nd ed. (Edinburgh, 1907), pp. 353–357. ). Появились новые свидетельства в пользу того, что ранний свод прологов первоначально записан по–гречески. Не зная о статье де Брюйна, Петер Корссен (P. Corssen) [231] «Zur Überlieferungsgeschichte des Römerbriefes», Zeitschrift für die neutestamentliche Wissenschaft, x (1909), pp. 145 и 97–102. независимо от него пришел к аналогичному выводу, а еще раньше Шефер [232] Karl Th. Schäfer, «Marcion und die ältesten Prologe zu den Paulusbriefen», Kyriakon: Festschrift fur Johannes Questen, ed. by Patrick Granfield and J. A. Lungmann, i (Munster i. W., 1970), pp. 135–150, and «Marius Victorinus und die marcionitischen Prologe zu den Paulusbriefen», Revue bйnйdictine, lxxx (1970), pp. 7–16. вновь подтвердил и усилил эту теорию. В результате этих исследований маркионитское происхождение прологов стало общим мнением, так они идентифицированы в большом издании Вульгаты Уордсворта и Уайта (Wordsworth and White).

С другой стороны, взгляды де Брюйна встретили возражения у Мундле [233] Wilhelm Mundle, «Der Herkunft der «Marcionitischen» Prologe zu den Paulusbriefen», Zeitschrift fur die neutestamenliche Wissenschaft, xxiv (1925), pp. 56–77. , Лагранжа [234] M. — J. Lagrange, «Les Prologues prйtendus marcionites», Revue biblique, xxxv (1926), pp. 161–173. , Фреде [235] H.J. Frede, Altlateinische Paulus–Handschriften (Freiburg i. В., 1964), pp. 165–178. и недавно у Даля [236] Ν. Α. Dahl, «The Origin of the Earliest Prologues to the Pauline Letters», The Poetics of Faith; Essays offered to Amos Wilder, ed. Wm. A. Beardslee (Semeia, xii; Missoula, 1978), pp. 233–77. . Последний приводит вкратце главные аргументы каждой стороны, а затем предлагает иную интерпретацию:

Наиболее очевидный аргумент в пользу маркионитского происхождения происходит из порядка Павловых посланий церквам, предполагаемый прологами. Равным образом очевидно, что их представленность в церковных библейских рукописях препятствует этой гипотезе. Почти все исследователи не обратили существенного внимания на возможность того, что прологи предполагают издание, очень напоминающее Апостол Маркиона, если не совпадающее с ним [237] Там же, p. 236. Идеи Даля разработаны в исследовании John J. Clabeaux, «The Pauline Corpus which Marcion Used: The Text of the Letters of Paul in the Early Second Century», Ph.D. diss, Harvard University, 1983. .

Несмотря на то что сила и слабость аргументов в споре обращает на себя внимание, они (прологи) заслуживают изучения. В течение веков они были неотъемлемой частью латинского Нового Завета и сохранились в простонародных версиях Библии предреформационной эпохи. Как сопутствующее обстоятельство процесса канонизации Нового Завета, они помогают понять конфликт в раннем христианстве между Павлом и лжеапостолами. Короче говоря, они относятся к раннему периоду формирования второй половины Нового Завета.

Основой для Маркионова издания Евангелия от Луки и десяти Павловых посланий послужил так называемый западный текст, который, по–видимому, был самым распространенным и популярным текстом Нового Завета во II веке. В дополнение к выпуску всех мест, оправдывающих Ветхий Завет и Бога–творца иудеев, Маркион модифицировал текст перестановками и случайными вставками, чтобы восстановить то, что он считал первоначальным смыслом. Последующее влияние Маркионова текста оставило свой след то здесь, то там на передаче (немаркионитских) копий Луки и Павла [238] Примеры возможных маркионитских искажений текста в новозаветных рукописях см. в August Pott, «Marcions Evangelientext», Zeitschrift fur Kirchengeschichte, xlii (1923), p. 202; Robert S. Wilson, Marcion. A Study of a Second–Century Heretic (London, 1933), pp. 145–150; E. C. Blackman, Marcion and His Influence (London, 1948), pp. 50–52 and 128–171; H. G. Vogels, «Der Einfluss Marcions und Tatians auf Text und Kanon des NT», in Synoptische Studien. Alfred Wikenhauser … dargebracht (Munich, 1953), pp. 278–289; and idem, Handbuch der Textkntik des Neuen Testaments, 2–е изд. (Bonn, 1955), pp. 140–144. . Хотя специалисты по библейской критике расходятся в мнениях о том, сколько рукописных вариантов Нового Завета несут на себе отпечаток Маркионова издания, немногие сомневаются, что, по крайней мере в некоторой степени, его тень нужно иметь в виду при оценке следующих отрывков:

а) Лк 5:39 («старое вино лучше» (молодого) — опущено Маркионом, может быть, потому, что, как ему казалось, здесь Ветхий Завет превознесен над Новым. Аналогичное опущение наблюдается в MS D и в Vкtus Latina;

б) в Рим 1:16 («во–первых, иудею, потом и эллину») опущено «во–первых» в некоторых документах (В G Old Lat Sah), может быть, под влиянием Маркиона, для которого привилегированность иудеев была неприемлема;

в) в Лк 11:2 MSS 162 и 700 сохраняются Маркионовы формы прошений в молитве Господней: «Да сойдет Дух Святой на нас и очистит нас», замещающие прошение о Царстве.

Другой значимой чертой Маркионовой концепции Писания была органическая связь и сбалансированное взаимоотношение, в котором находились две его составные части, Евангелие и Апостол. Ни одну из них нельзя было понять по отдельности, но каждая показывала и подтверждала важность другой. Таким образом, обе части Маркионова канона составляли подлинное единство, значимость которого возрастала в его глазах потому, что Ветхий Завет он не признавал Св. Писанием. Хотя у собрания Маркиона не было общего названия [239] Это может удивить, но, как замечает фон Кампенхаузен (von Campenhausen), «перестает удивлять, когда мы обнаруживаем, что тогда не было точного обозначения и для Ветхого Завета как целого» ( The Formation of the Christian Bible, p. 163 n. 67). , его должно рассматривать как определенный канон; он занял место Ветхого Завета и поэтому приобрел характер канонического Писания, включая в себя фиксированное число книг.

О том, предшествовал ли канон Церкви канону Маркиона, все еще спорят. По свидетельству Отцов Церкви, Маркион отверг одни книги и отобрал другие из состава более полного канона Церкви. С другой стороны, Гарнак развивает положение о том, что Маркион первым составил оформленный канон христианского Св. Писания, а Церковь последовала за ним, приняв 4 Евангелия и 13 Посланий Павла в дополнение к другим книгам [240] Harnack, Marcion, pp. 210–215, и Origin of the New Testament, pp. 30–35 и 57–60, за которым последовала работа von Campenhausen, «Marcion et les origines du canon nйotestamentaire», Revue d'histoire et de philosophie religieuses, xlvi (1966), pp. 213–226. . Джон Нокс, следуя предложениям Ф. Баура и других, пошел еще дальше, заявив, что Маркион располагал чем–то вроде Протоевангелия от Луки, которое Церковь расширила ради антимаркионитской полемики. В результате современная версия Луки сформировалась, по его мнению, после 150 г. по P. X. [241] John Knox, Marcion and the New Testament. An Essay in the Early History of the Canon (Chicago, 1942), pp. 19–38. Для ознакомления со взглядами ученых, предвосхитивших идеи Нокса, см. Ernst Jacquier, Le Nouveau Testament dans l` Eglise chrйtienne, i. 3e йd. (Paris, 1911), pp. 158 и далее. Ему не удалось, однако, показать, что во второй половине II века в Церкви создались преимущественные условия для того, чтобы все немедленно признали заново отредактированное Евангелие.