Георгий Михайлов - Нравственный образ истории

Авраамий Суздальский обогнал своего митрополита. В сокрушении сердечном о подписанной им унии, Авраамий приехал в Москву в сентябре 1440 года, когда Исидор, после Кракова, был ещё в Вильно. Великий князь Василий Васильевич встретил Авраамия настороженно. От Симеона Суздальца все уже знали о случившемся, и знали о насилии, совершённом над Русским епископом, хотя это не снимало с Авраамия вины за малодушие. Исидор же не спешил в Первопрестольную. Он несколько месяцев ещё провёл в Киеве и лишь в марте 1441 года появился в окрестностях Москвы.

Начал Исидор с того, что повелел «изловить» пресвитера Симеона и в оковах заточить его в подвале Троице-Сергиевой Лавры. Что и было сделано во исполнение пророчества Преподобного Сергия. Так «поневоле» Симеон сделался иноком святой обители; но заточение его скоро окончилось.

19 марта 1441 года Исидор торжественно въехал в столицу. Во время шествия в Успенский Собор Кремля перед ним несли большой крыж (католический крест). В храме митрополит отслужил молебен за Великого князя и всех Православных христиан. Но во время Литургии он помянул первым не патриарха, а римского папу Евгения. Все пришли в ужас. По окончании службы Исидор прочёл с амвона папскую буллу «о соединении церквей» и вручил её Василию Васильевичу... Наступила минута молчания.

Летопись сообщает: «О сем Исидоре митрополите вси умлъчаша, князи и боаре и инии мнози, еще же паче и епископы русьскиа вси умлъчаша» . На какое-то время замер и великий князь. Он знал, что уния подписана, однако сдерживал свой гнев, ожидая, что может быть, митрополит одумается по прибытии в Москву и начнёт каяться, как Авраамий, - но не дождался. Теперь, когда Василий II сам увидел воочию и услышал велегласное отречение от Православия, его терпению пришёл конец. «Ты ересный прелестник и лютый волк, а не пастырь!» - закричал князь и приказал вязать Исидора.

Епископ Авраамий с митрополичьим дьяком (также ездившим во Флоренцию) бросились на амвон и стали обличать вероотступника. И летописец говорит, что как только Василий II «посрами» митрополита, «вси епископы Русьстии, иже быша в то время тогда на Москве, възбудишася... и начаша глаголити святыми Писании и звати Исидора еретиком».

История Флорентийской западни наглядно говорит о том, насколько всё-таки слабы люди, даже облечённые священным саном. Но силён Бог, хранящий нашу святую веру и, ради избранных Своих, посылающий на её защиту смелых исповедников, подобных Марку Эфесскому, и благоверных государей, способных защитить Церковь своею самодержавной властью. Недаром в «Слове избранно на латыню» , писаном Симеоном Суздальцем, мы читаем: «Богопросвещанная земля Русская веселится о державе... благоверного великого князя Василия Васильевича, царя всея Руси». А ежели князь именуется царём (уже вполне заслуженно), то и держава его (царство) не может более оставаться в зависимости: ни от татар (тогда ещё опасных, но не настолько, чтобы править Москвой), ни от Константинополя, духовного патрона, вступившего в унию с латинством.

Низложив Исидора, великий князь послал в Царьград письмо (уже третье по счёту) с просьбой о поставлении в митрополиты Святого Ионы, епископа Рязанского. Ответа не последовало.

В сентябре 1441 года Исидор бежал из заточения. Василий Васильевич не стал его догонять. Исидор отправился в Литву, затем в Рим. Византийцы сами учили Русских, что император и патриарх, изменившие Православию, более не имеют законной власти. После всего, что произошло, единственной опорой правоверия в Христианском мире остались государь Московский и глава Церкви Святой Руси с Собором собственных епископов.

Целых семь лет (до 1448 года) Москва ждала ответа из Царьграда. За это время стало ясно, что унию не поддержат ни католики, ни православные епископы Литвы (то есть Украинцы и Белорусы), где папа Евгений IV и тем паче Исидор никем не признавались. Польский король Владислав III (сын Ягайлы) по крайней мере до 1443 года держал сторону Базельского Собора. А когда Митрополит всея Руси Св. Иона был, наконец, поставлен Собором русских архиереев (1448 г.), новый король Казимир IV (бывший и князем литовским) признал Иону митрополитом всей Русской Церкви (1451 г.). Все восточные и западнорусские епархии согласно подчинились Московской кафедре. Правда, потом литовские епархии вновь отделились и так оставались до присоединения украинных земель к Москве. А преемники Св. Ионы с тех пор избирались митрополитами всея Руси уже без титула «Киевский», пока Украйна не вошла в состав России окончательно.

После изгнания униата Исидора византийцы ещё могли рассчитывать на духовное руководство Святой Русью, отвергнув акты «Флорентийской унии», но они не сделали этого, по-прежнему уповая на дружбу с Западом. Потому очень скоро Константинополь (второй Рим) сделался добычей турок.

Багровое солнце Византии клонилось за горизонт. Тем временем Русская заря разгоралась в преддверии светлого дня. Княжество Московское быстро превращалось в могучее царство. Бояре и народ хотели жить под скипетром сильного самодержца; удельные области с городами добровольно подчинялись великому князю. И только Шемякина смута, не утихавшая с середины 30-х годов, тормозила созидательный процесс.

Большой ошибкой Василия II оказалось его доверие к Димитрию Шемяке в пору их временного примирения (1436-1440 гг.). Осенью 1437 года город Белев на Оке захватили татары. Улу-Мухаммед, разбитый другим ханом, Сеид-Ахмедом, бежал из Орды и хотел зазимовать в Белеве. Великий князь послал туда войско, но начальствовать над ним поставил Шемяку с его братом Димитрием Красным. Московская рать была так сильна, что в успехе похода никто не сомневался. Не учли в столице только одного: братья Юрьевичи по пути занялись грабежом русских сёл. За это Бог отнял у них разум и силу. Вопреки всем чаяниям, с горечью вспоминает летописец, «малое и худое оно безбожных воиньство одолеша тмочисленным полком нашим, неправедно ходящим, прежде своих губящем».

Под Белевым Улу-Мухаммед наголову разбил Шемяку и Красного. После чего он спустился вниз по Оке и затем на средней Волге основал новое ханство со столицей в Казани.

Уже в 1439 году казанские татары напали на Москву, а Шемяка, сидя в Угличе, не подумал помочь Василию II, несмотря на их взаимный договор о военной поддержке. Скорее всего, он рассчитывал на поражение великого князя с тайной целью завладеть престолом. Углу-Мухаммед простоял под Москвою 10 дней и, не осмелившись штурмовать неприступные стены, ушёл безнаказанно, погубив по пути множество народа.