Владимир Попов - Стопы благовестника

Духовную отдушину, открытую на волне переходного времени, верующие евангельско-баптистского исповедания старались как можно лучше использовать для похода в народ с Евангелием. Почти непрерывно в крупных городах и селениях поместные церкви организовывали дни и недели интенсивной Евангелизации. На городских улицах и в парках раздавалось христианское пение, распространялись духовные трактаты, книги Священного Писания. Верующие шли на заводы, посещали госпитали и казармы. В самарской губернии огонь духовного пробуждения охватил многие слои населения. Христианские проповедники выступали в публичных местах с лекциями на актуальные темы: "Тупик современности", "Христианство и культура". Баптисты Самары издавали газету "Путь к жизни". В Балашове формируется редакция журнала "Друг молодежи". "Мы печатаем брошюры и летучие листки в сотнях, тысячах экземпляров и распространяем по лицу нашей дорогой России для пробуждения дорогих родичей", — сообщал бакинскому пресвитеру Василию Иванову Илья Голяев.
Самое крупное духовное издательство образовалось уже в октябре 1917 года в Москве. Это было детище Павловых и Тимошенко, созданное на кооперативной основе. Издательство выпускало журнал "Слово Истины" и множество христианской литературы. Сотрудники журнала очень внимательно прислушивались к биению пульса духовно-общественной жизни. Читатели находили известия с полей евангелизации, узнавая о больших призывных собраниях в Москве, Петрограде, Одессе, Киеве, Саратове, Самаре, Рязани, Смоленске, о работе солдатских и студенческих кружков по изучению Библии, о возобновлении деятельности Армии Спасения и повсеместном открытии Воскресных школ. Журнал освещал не только радостные события, на его страницах можно было услышать и плач страждущих душ. В некоторых губерниях разгорались конфликты, христиане баптисты страдали от непонимания со стороны окружающих, от подозрительности властей. В апреле 1918 года Павлов опубликовал письмо крестьянина Ивана Шкуренкова из села Акуличи Брянского уезда, Орловской губернии: "Уверовал я на войне в шестнадцатом году и сразу начал проповедовать с другим братом и сейчас у нас община из двадцати душ. Но сатана, зная свою скорую погибель, не дремлет. И вот к празднику Пасхи мы убрали нежилой дом для нашего назидания. В субботу под Пасху было много посетителей, которые всех поносили и стучали что есть мочи в колотушки. И нам приходилось много раз быть агнцами среди разъяренных волков. В ночь со второго на третий день праздника Пасхи повыбили рамы и стекла в доме, а стены вымазали колесным дегтем. В четыре часа дня меня и брата Василия Перегутко и еще других братьев повезли в волостное присутствие. Там сельский комиссар вместе с какими-то людьми предложили нам ссылку из общества и устранение от пайка, которым братья наши питали плоть. Встретившие нас в волости всячески поносили имя Божье и кричали: пострелять их} А комиссар сказал: Не смейте более собираться в доме; Я запечатаю его. Когда он приехал на место, мы просили сохранить мебель. — Я за ваше имущество отвечать не буду, — заругался комиссар, — убирайте его сами сейчас, выбрасывайте вон. И стал он сам выкидывать скамейки, а еще трое ему помогали. Опустошив дом, дверь потом забили гвоздями. Дорогие братья и сестры, молитесь Господу, чтобы Господь помог нам в нашей работе".
В стране царила неразбериха. Изданный Лениным 23 января 1918 года "Декрет об отделении Церкви от Государства и Школы от Церкви" юридически объявлял равенство всех религиозных объединений перед буквой закона. Фактически же положения Декрета во многих случаях оказывались лишь отвлеченной формулой. Только через полгода Народный Комиссариат юстиции выпустил постановление о порядке проведения в жизнь. Общество было расколото на множество разнородных группировок, их противоборство перерастало в гражданскую войну. Василий Гурьевич и его сотрудники по журналу "Слово Истины" смотрели на жизнь духовно просветленными очами и не могли не замечать того, что новая власть, делая упор на диктатуру одной партии, зараженной воинствующим атеизмом, может привести страну к религии самообожествления.
"Если устранить из общества мысль о Боге, то придет император и потребует божественных почестей", — это умозаключение родилось не только в голове русского философа Николая Бердяева, подобные размышления тревожили сердца и проповедников евангельского христианства.
Пространными рассуждениями на эту тему поделился через журнал "Слово Истины" в январе 1919 друг и соратник Василия Гурьевича Михаил Тимошенко: "27 февраля Россия отпраздновала двухлетие революции. Однако, на душе у меня что-то невесело. В тот день, когда первая весточка достигла глухой татарской деревушки, где я находился под бдительным оком урядника, волна всеобщего ликования захватила и меня. Прошло два года и я иногда жалею о том покое и уюте, который окружал меня в неволе. Ибо еще раз подтвердилась истина, что только те могут быть истинно свободны, кто свободен внутренне от порочной совести. За два года мы в общем озверели еще больше, кровь продолжает заливать землю, сама свобода попала в узы партийной распри, произвол отдельных личностей не имеет предела, гражданская война разгорается во всеобщий пожар, голод свирепствует. Свергая одного тирана, мы можем быстро соорудить себе нового, даже более свирепого, который, обещая нам горы счастья, отнимет у нас и последнюю веру в возможность перерождения человека. Хотелось бы верить, что мы, наученные многому в прошлые годы, отвернемся от суесловия краснобаев и примемся за тщательное исследование заветов любви, переданных нам Христом".
Делу распространения христианской любви посвящали свою деятельность сотрудники издательства "Слово Истины". Василий Гурьевич не только готовил статьи и различные материалы к печати, но и частенько нес "боевое дежурство" на книжных складах и магазинах издательства. По всем российским губерниям растекался отсюда духовный хлеб, напояя жаждущие души.
Труды по организации издательских дел не прерывали чисто пастырского служения. Павлов находит время для участия во всех сферах церковной жизни. Рождественские праздники девятнадцатого года Василий Гурьевич отмечал в детской воскресной школе, призывные собрания на Даниловском рынке тоже не обходились без проповедей Павлова.
Хозяйственная разруха, связанная с гражданской войной, давала знать о себе и в столице. Дневник Павлова той поры пестрит заметками: "Не мог быть в собрании, потому что стали трамваи из-за недостатка топлива. Ночевал у сына, трамваи все стоят".
В конце февраля 1919 года Павлов с проповедником Андреевым отправляется посещать церкви Владимирской губернии. Ехали в холодном товарном вагоне с частыми остановками. Пассажиры не выдерживали холода, искали повсюду дрова и прямо на полу вагона пытались развести огонь. Дыму напустили много, а тепла ни на гран не прибавилось. Владимирское село Коровино, куда прибыли уставшие проповедники, было заметным очагом евангельского движения. Здешняя община росла. Новообращенные принимали крещение даже в студеные зимние месяцы. Сотни людей пришли послушать приезжих проповедников, хозяевам крестьянских изб пришлось разбирать перегородки для расширения площади. Зная о том, что в городах люди бедствуют от голода больше, чем в деревнях, верующие села Коровино отправили с гостями в столицу три пуда сухарей и мешок картошки. "Несмотря на трудности поездки, я имел великую радость видеть в этих селениях сотни обращенных душ", — записывает в дневник Павлов.
В апреле Василия Гурьевича пригласили в Петроград на рукоположение служителей и по делам издательства "Слово Истины". В Петроградском Доме Евангелия Василия Гурьевича встретил пресвитер Иван Никитович Шилов. Он срочно уезжал в Старую Руссу и все руководство ближайшими собраниями поручил Павлову.
Петроградская церковь заметно поредела. Голод заставил некоторые семейства переехать в хлебородные районы. Шилов и Муравьев отправили своих домочадцев в Самарскую губернию, а сами остались здесь. Церковь пополнялась новообращенными. Павлов провел собеседования с желающими вступить на христианскую стезю и на следующий день преподал им крещение. Через три дня возвратился Шилов и было сразу же устроено торжественное богослужение, на котором Василий Гурьевич совершил рукоположение Шилова и Оренгера на пресвитерское служение. На собрании баптистов присутствовало много евангельских христиан. Среди них Павлов заметил племянника И.С. Проханова по линии жены Николая Александровича Казакова. Представители евангельских христиан передали баптистам приглашение Проханова посетить их общину. Евангельские христиане отмечали праздник хора, зал был наполнен, в основном молодыми верующими. "Проханов и я сказали речи в назидание молодежи, — пишет Василий Гурьевич в дневнике. — Сегодня столица разукрашена красными флагами, а по улицам шествия довольно жидкие. На Невском проспекте один оратор с автомобиля говорил речь публике, призывая на борьбу с Колчаком, но рукоплесканий было не слышно, публика равнодушно слушала его. Ночевал у Проханова".
Василий Гурьевич всегда был горячим сторонником братских отношений с верующими родственных исповеданий. С руководителем Союза Евангельских Христиан Иваном Степановичем Прохановым его связывала давняя дружба. Они оба были выходцами из молоканской среды, оба поощряли дух миссио-^ нерства в своих церквах и сами были образцовыми проповедниками-евангелистами. Как христиане с широким кругозором и обостренным социальным чутьем Павлов и Проханов какое-то время подвизались вместе на политическом поприще. После обнародования Манифеста от 17 октября 1905 года они принимали участие в создании "Союза свободы, правды и миролюбия". Эта организация представляла собой христианско-демократическую партию кадетского направления. Из-за внутренних разногласий Союз прекратил свою деятельность в марте 1906 года. Когда Василию Гурьевичу доводилось посещать град Петра, он старался изыскать время для того, чтобы повидаться с Прохановым.
Вернувшись в Москву, Павлов погружается в поток разнообразных нескончаемых дел: проповедует на Даниловском рынке, исполняет пастырское служение в церкви, трудится в издательстве. И, как всегда, по-христиански откликается на события общественной жизни. 10 мая 1919 года Василий Гурьевич вместе с церковным советом принимает решение прочитать серию лекций о предотвращении межнациональной розни и еврейских погромов.
На второй день праздника Троицы Павлов устраивает торжественное крещение новообращенных на берегу Москвы-реки. Господь послал яркую солнечную погоду. Небо и земля ликовали, радуясь спасительной Божьей благодати.
Радостные мгновения жизни часто омрачались горечью физических недугов и бытовых неустройств. "Сейчас у нас духовный подъем, миссионеры несут людям Слово Жизни, издательские дела тоже идут хорошо, — писал Василий Гурьевич Николаю Одинцову 29 июля 1919 года. — Я часто хворал, а моя Александра Егоровна стала неузнаваема, от ее тучности и следа не осталось — стала легкой, как серна. Питаемся как можем: конечно постимся по-православному, редко когда едим скоромное, но слава Богу, голодными еще никогда не были. Братья тоже заботятся о нас: некоторые присылают сухари".
Василий Гурьевич квартировал на окраине Москвы в заводских помещениях. Какая-то комиссия приходила, долго осматривала здание и постановила выселить всех жильцов и Василия Гурьевича с женой. Через два часа оказалось, что волнения пока напрасны, явился контролер жилищного отдела Петров и объявил, что Павловых не тронут до особого распоряжения.
Василий Гурьевич часто наблюдал, как хаос внешней жизни расстраивал человеческие души, убивал совестливость, сеял вседозволенность, лишая людей нравственной опоры. Обратим внимание на предельно простую запись в дневнике Павлова: "Сегодня наш квартирант Норбеков, несмотря на мой протест, влез на плодовое дерево во дворе и обивал еще незрелые яблоки и груши, угощая ими своих товарищей. Этот человек без совести и стыда. Он говорит, что теперь настала коммуна и все будет общее".
Немало людей восприняли идею коммунизма как возможность к благоустройству жизни за счет других. В первые годы Советской власти атеизм официально не был возведен в ранг государственной политики. Пытаясь завоевать симпатии верующих, много пострадавших от царского режима, Совет Народных Комиссаров в январе 1919 года издал Декрет об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям. Этот закон в первую очередь охватывал антивоенные христианские течения: меннонитов, духоборов и толстовцев. Так как среди баптистов и евангельских христиан тоже были люди с отрицательным отношением к военной службе, эти церкви вынуждены были выдвинуть своих представителей в посреднический орган между Церковью и Государством. Таким звеном стал Объединенный Совет религиозных общин и групп. Председателем Совета был избран толстовец В.Г. Чертков, а его заместителем стал сын Василия Гурьевича Павел Васильевич Павлов. Практически часто случалось так, что в делах Совета приходилось участвовать и Василию Гурьевичу. Как опытный христианин и знаток религиозных конфессий он проводил теологическую экспертизу по ходатайству лиц, желавших освободиться от воинской повинности по соображениям совести. "Целый день провел в разборе бумаг Объединенного Совета по делам об освобождении от воинской службы", — свидетельствует краткая дневниковая запись о причастности Василия Гурьевича к работе религиозного экспертного органа.
За массой дел в городе Павлов не забывает и о нуждах сельских общин. Трудно исчислить время, где больше приходилось бывать Василию Гурьевичу: в столице или за ее пределами. В семидесяти верстах от Москвы находилось маленькое село Тимаковка. Павлов приезжал туда регулярно и любил проповедовать в местной церкви. Общину возглавляла пожилая сестра Дарья Васильевна Тихонова. Она рассказывала Павлову о местных религиозных нравах. Новая власть здесь не гасила духовные обычаи, а даже поощряла. Василий Гурьевич с удивлением узнал о том, что во время трехдневного праздника в честь Казанской Божьей матери председатель сельсовета запрещал все полевые работы. Такая высокая степень уважения к религиозным запросам населения не всем начальствующим была свойственна.
Павлов убедился в этом, когда через три дня приехал в подмосковный городок Перово. Неподалеку от станции Кожуховская Павлов и его спутники Гартвич и Мосин увидели высочайший забор лагеря военнопленных. Что привело их сюда? В одном из бараков лагеря томился христианин Федор Иванович Поллак. Он написал братьям по вере, рассказав о том, что его арестовали в Киеве большевики в качестве заложника от "буржуев". Комендант лагеря разочаровал пришельцев. Поллак находился здесь временно, разъяснил он, и на днях этого заключенного перевели в Москву на территорию Андрониковского монастыря. Павлов с друзьями в этот же день двинулся к древней обители и через надзирателей смог передать съестные припасы и небольшую сумму денег для узника. Самого Поллака удалось повидать только издали со стороны главного входа. Он шел с другими арестантами на работу. Павлов всячески старался облегчить участь Федора Ивановича, писал ходатайства властям от имени Московской церкви и от Объединительного Совета религиозных групп, но ничего не помогало. Большевики наотрез отказались освободить Поллака.
Не раз ходил Василий Гурьевич в административный отдел Таганской тюрьмы. Там под следствием находился брат Георгий Шалье и еще четверо верующих содержались под стражей за отказ от оружия. Свидания с ними Василий Гурьевич не добился, но рад был тому, что передачу кое-как приняли. В начале октября в Москву прибыл петроградский пресвитер Иван Никитович Шилов с братом Якобсоном. Они хотели повидаться с Василием Гурьевичем и обсудить возможности расширения миссионерского служения в северных краях России. Несколько дней подряд Павлов, его петербургские друзья и московские сослужители разрабатывали пути и способы проповеди Евангелия на Российских окраинах. Заседания Миссионерского комитета перемежались с работой внутрицерковного совета московской общины баптистов. Некоторые члены совета предложили Василию Гурьевичу снять с себя руководство богослужебными собраниями и выполнять только функции пресвитера: совершение Вечери Господней, крещение, венчание и проповедь. Павлов выразил свое несогласие с решением совета, ссылаясь на то, что в баптистских церквах принято, чтобы пресвитер председательствовал во всех собраниях общины. Совет обвинил Павлова, что он иногда дремлет, когда проповедуют другие. "Такое случается со мной после многих бессонных ночей. Возвращаясь из путешествий, я чувствую усталость, — объяснял Павлов. — Я думаю, пусть этот вопрос решает церковь путем голосования". Члены совета долго совещались и в итоге пришли к заключению — не ограничивать пока Павлова в служении.
За духовными рекомендациями к Павлову не раз обращались сотрудники палаточных миссий. Они приезжали в Москву с разных концов России, беседовали с Василием Гурьевичем о том, как лучше организовать уличные собрания для проповеди Евангелия. Чаще всего эти беседы проводились на квартире сына Василия Гурьевича. Поток посетителей не иссякал до поздней ночи. А далеко за полночь к Павлу Васильевичу иногда наведывались представители власти. "Ночью в два часа явился комиссар по борьбе с контрреволюционной партией и спекуляцией в квартиру моего сына, где я ночевал. Сына в это время не было дома. Комиссар произвел обыск в канцелярии, до четырех часов утра все рылся в бумагах и опечатал канцелярию", — рассказывает Павлов в дневнике.
Четырнадцатого декабря 1919 года Василий Гурьевич совершал освящение нового богослужебного зала на Серпуховской площади.