Шри Ауробиндо - Шри Аурбиндо. Откровения древней мудрости. Веды, Упанишады, Бхагавадгита

Лишь несчастия предвижу я, о Победитель Кеши [139], —
Доброго я не предвижу от убийства своих близких.

Что победа мне, о Кришна, что мне царство, что мне счастье —
Что нам в царстве, о Говинда [140], что в усладах, что нам в жизни?

Все, ради кого мы ищем царства, и услад, и счастья,
Все они сошлись на битву, жизнь презрев, презрев богатства:

Здесь наставники и деды, здесь отцы с сынами вместе,
Свекры и дядья, и внуки, и зятья, и все родные.

Не убью их – пусть убитым быть мне, о Убийца Мадху [141],—
Будь наградой мне три мира, а не то что власть земная.

Что нам радости в убийстве злых потомков Дхритараштры,
Нам грешно, о Жизнедатель [142], их убить, грозящих смертью.

Не пристало нам убийство злых потомков Дхритараштры:
Родичей убив, найдем ли счастье мы, о Царь Удачи?

Пусть их души, в ослепленьи алчности, греха не видят
В разорении семейства, во вражде друзей преступной,

Нам ли, сведущим, пристало вовлекаться в грех преступный
Разорения семейства, мудрым, нам, о Жизнедатель?

Гибнут следом за семьею рода вечные устои;
Гибель родовых устоев род ввергает в беззаконье.

Беззаконие, о Кришна, развращает женщин рода,
А разврат такой, о Вришнин [143], порождает варн смешенье.

И тогда весь род приходит в ад и с ним – убийцы рода,
Низвергаются их предки, жертвенных лишась даяний.

Грех же разоренья рода, порождая варн смешенье,
Рушит племени законы, рода вечные устои.

Те же, кто устои рода разорят, о Жизнедатель,
В ад низвергнутся навеки – так нам говорят Писанья.

Горе нам! ведь грех великий совершить мы здесь собрались —
Царских почестей алкая, убивать родных решились!

Лучше мне, сложив оружье, не противясь, быть убитым
Сыновьями Дхритараштры, вооруженными, в сраженье.

Молвив так, на поле брани сник Арджуна в колеснице,
Выронил свой лук и стрелы и забылся тяжким горем.

Санниясу [144]Ты, о Кришна, превознес, а после – йогу;
Так какой же путь успешней, мне скажи определенно.

Саннияса– путь к свободе, точно так же – карма-йога,
Но ценнее карма-йога по сравненью с санниясой.

Знай же, подлинный саньясин чужд желанья-нежеланья:
Нераздвоен, о Могучий [145], он легко сорвет оковы.

Мудрый разделять не станет санкхью с йогой – лишь ребенок;
Хоть одной из них предавшись, ты вкусишь плоды обеих.

Достигаемое санкхьей обретается и в йоге;
Кто единство санкхьи с йогой видит, подлинно тот видит.

Но саньясы [146], о могучий, тяжело достичь без йоги;
Мудрый же, предавшись йоге, скоро к Брахману приходит.

Твердый в йоге, чистый духом, обуздавший ум и чувства,
Ставший сутью всех созданий, трудится, трудом не связан.

«Ничего я не свершаю» – мыслит йогин, суть постигший:
Зрит ли, обоняет, слышит, спит иль ходит, ест иль дышит,

Отдает иль принимает, говорит или моргает —
Понимает он: все это – отклик чувств на их предметы.

Кто, привязанность отвергнув, зиждет в Брахмане деянья,
Тот грехом не тронут, словно лотосовый лист – водою.

Телом и умом, и буддхи [147], или чувствами одними
Йог, привязанность отвергнув, действует для очищенья.

Тот, кто предан всей душою [148], кто плоды труда отвергнул,
Достигает он покоя неизбывного, благого.

Кто ж не предан всей душою, тот к плодам труда привязан,
И не знает он покоя, скован узами желанья.

Действия умом отвергнув, естеством своим владея,
Дух, что пребывает в теле, может править беспечально —

В граде с девятью вратами пребывая беспечально,
Действий он не совершает, к действиям не побуждает.

Не Господь рождает в мире дело и участье в деле,
И к плодам причастность дела – все это игра Природы.

Вне греха, вне благочестья всюдусущая Безличность,
Но незнаньем скрыто знанье – тем обмануты созданья.

В том же, кто самопознаньем то незнанье истребляет,
Словно солнце, то познанье Дух всевышний озаряет.

Целиком Тому предавшись, в Том лишь цель свою провидя,
В То он входит безвозвратно, смыв пороки в водах знанья.

Просвещенного брамина и слона или корову,
Пса иль парию-псоеда равно принимает мудрый.

Торжествует над Природой тот, чей в равновесьи разум:
Вечно в равновесьи Брахман, значит, в Брахмане он сущий.

Сладостным не усладится, горестным не огорчится,
В мысли стойкий, незаблудший, Брахмана ведун, в нем сущий.

Кто к мирскому не привязан, в Духе тот находит радость,
С Брахманом себя связавший радость вечную вкушает.

Мира бренного услады лишь страданье причиняют,
Скоротечны, о Каунтея [149], мудрому они не в радость.

Тот, кто выносить способен здесь, до расставанья с телом,
Гнева и желанья натиск, тот лишь – йогин, тот – счастливый.

Кто внутри находит радость и покой, и свет блаженный,
Брахманом стал этот йогин, в Брахмане обрел Нирвану.

Брахмана стяжать Нирвану может лишь мудрец безгрешный,
Что обуздан, нераздвоен и несет добро всем тварям.

Для подвижников безгрешных, что желанья обуздали,
Брахмана близка Нирвана, ведь они себя познали.

Мудрый, внешнее отринув и глаза вперив в межбровье,
И в ноздрях уравновесив праны ток и ток апаны,

Чувства укротив и мысли и взыскуя лишь свободы,
Страсть презрев, и страх, и злобу, вечную найдет свободу.

Кто Меня, всех тварей Друга, знает, всех миров Владыку,
Всех аскез и жертв Награду, в том навеки мир пребудет.

Ум на Мне сосредоточив, Мне отдав сознанье в йоге,
Непременно ты постигнешь целостно Меня, внемли же!

Джняну [150]и виджняну [151]тоже, не таясь, тебе открою —
Для постигшего то знанье больше нечего постигнуть.

Средь несметных тысяч редкий устремился к совершенству,
Средь его достигших редкий осознал Меня всецело.