Эдит Штайн - Наука Креста. Исследование о святом Хуане де ла Крусе

Но очищение – это не только Ночь, но и страдания и боль по двум причинам: «первое – это величие Божьей мудрости, превосходящее все мыслимые способности души, и потому оно представляется тьмой. Второе – низменность и нечистота души, потому оно [очищение. – Прим. пер.] болезненно, тягостно и темно». Особый, сверхъестественный свет «потряс и потушил естественные познавательные способности души». А потому, если Бог «захочет излить светлый луч Своей таинственной мудрости на еще не преображенную душу, то вызовет в разуме беспросветную тьму». Страдание и боль души происходят оттого, что «излитое Божественное созерцание содержит в себе полноту величайших совершенств… Еще не очищенная душа, которая их принимает, попадает в океан страшных бедствий, потому что субъект не может выдержать принятое…». Вот почему именно в этом ярком свете душа чувствует себя «такой нечистой и бедной, что ей кажется, будто Бог против нее, а она… против Бога. Ей действительно представляется, что Бог отверг ее». Душу мучает страх, что она никогда не будет достойна Бога и потеряла все сокровища благодати. Всякий Божественный и темный свет совершенно ясно раскрывает перед ней всю ее греховную нищету, и душа «ясно видит, что она сама по себе не может иметь ничего иного».

Другим способом мучается душа по причине естественной, нравственной и духовной слабости. «Если Божественное созерцание охватит ее с некоторой силой, чтобы укрепить ее и завладеть ею, она по своей слабости так страдает, что почти готова отчаяться. Особенно в те моменты, когда созерцание охватывает ее с особой силой, страдают чувства и дух, как если бы их придавила к земле невыносимо тяжелая ноша…». Она мечтает о смерти как привилегии и облегчении. Удивительно: «душа так слаба и нечиста, что вследствие этого ощущает дружественную и любящую руку как тяжелую и враждебную. Ведь та не собирается угнетать ее или накладывать на нее тяжелое бремя, но лишь хочет прикоснуться к ней из милосердия… не для того, чтобы наказать ее, но чтобы оказать ей милость». Когда оба полюса: исходящее от Бога созерцание и душа – соединятся, «Бог ослабит и уничтожит духовную субстанцию души и покроет ее такой глубокой и беспросветной тьмой, что она… будет считать себя отданной на уничтожение и исчезновение в страшной духовной смерти…». Но что омраченная душа ощущает больнее всего – это «мысль, что Бог, судя по всему, отринул ее и сбросил во тьму, как достойную презрения тварь… она чувствует… смертную тень, смертный вздох и муки ада… Таково чувство пребывания без Бога души, брошенной им в негодовании и гневе… а к этому прибавляется ужасный страх, что, видимо, теперь так будет всегда». В конце концов душа полностью осознает свою глубочайшую нищету и бедность в величии и мощи темного созерцания. Она ощущает глубокую пустоту и бедность временных, естественных и духовных богатств и чувствует себя оказавшейся в противоположном зле, «в нищете своих несовершенств, в сухости, в полной неспособности что-либо представить с помощью своих душевных сил и в темной оставленности духа… У нее возникает ощущение, будто ее подвесили и держат в воздухе, а она не может дышать. Бог очищает душу тем, что уничтожает в ней все склонности и обычные несовершенства, как огонь съедает плесень и ржавчину на металле. Поскольку все это глубоко укоренено в душе, то обычно кроме естественной и духовной бедности и обнажения она претерпевает еще большие страдания, уничтожение и внутренние муки…». Чтобы устранить, истребить ржавчину склонностей, душа должна в определенном смысле «уничтожиться и раствориться, поскольку эти страсти и несовершенства стали ее второй натурой… Она так сильно ощущает на себе это мощное уничтожение… что от собственного убожества умирает… Бог смиряет душу в высшей степени, чтобы затем еще выше вознести». Если бы это состояние длилось дольше, «в скором времени ей пришлось бы покинуть тело. К счастью, эти чувства лишь время от времени охватывают ее с огромной силой. Но иногда она с такой силой воспринимает свое совершенное недостоинство, что ей кажется, будто она видит перед собой разверстый ад. Это те души, которые живыми спускаются в ад, поскольку здесь они смогут так же очиститься, как и там… Так что душа, которая уже здесь так страдает, никогда не попадет в ад или же останется в нем лишь на короткое время, поскольку за один час здесь она приобретет намного больше совершенства, чем там за многие часы».

Страдания еще более увеличиваются по сравнению с предыдущим счастливым состоянием, поскольку обычно такие души «перед вступлением в ночь находят в Боге большую сладость и многое делают, служа ему», теперь же они удалены от этого блага и не могут более получить его. Кроме того, созерцание погружает душу в такое одиночество и оставленность, «что она не может найти утешения и поддержки ни в наставлении, ни в духовном руководителе. Даже когда ей говорят об обилии причин для утешения… ей кажется, другие не видят того, что видит и чувствует она, или же просто говорят, сами не ведая о чем. И вместо утешения она исполняется новой скорби, поскольку, по ее мнению, никто в ее ужасном состоянии не способен ей помочь. И поистине это так. Пока Господь не совершит очищения так, как Ему угодно, она не найдет никакого лекарства и никакого средства, чтобы смягчить свою боль». Это длится до тех пор, «пока душа не станет нежной, смиренной и очищенной в духе и такой проницательной, простодушной и тонкой, что сможет стать одним целым с Духом Божьим, в зависимости от степени любовного единения, которое ей уготовило Его милосердие…». От этого зависят и сила и длительность очищения. Как правило, оно длится годами, но с перерывами, «в которых темное созерцание по Божьему плану действует на душу не очищающе, а освещающе и благодатно. Душа, будто вырвавшись из оков подземельного плена, вздохнув свободно и непринужденно, чувствует и наслаждается высшим блаженством мира и любящей дружбой с Богом в легком, изливающемся духовном послании». Тогда ей кажется, что все тяготы уже закончились, как раньше казалось, что страданиям не будет конца. Это связано с тем, «что в духе обладание каким-либо содержанием исключает одновременно обладание и ощущение чего-то прямо противоположного. В чувственной части души это происходит иначе из-за слабой способности восприятия. Но поскольку дух все еще не до конца очищен от склонностей, которые привлекла к себя низшая часть, то может претерпеть в своих страданиях еще какое-то изменение… даже если дух не изменится сам по себе». Но мнение, будто все тяготы остались позади, не часто возникает у души. «Пока духовное очищение еще не совершилось до конца, сладчайшие Божественные послания редко будут посещать ее в такой полноте, чтобы совершенно скрыть оставшиеся несовершенства. В глубине души все еще остается чувство, что ей чего-то не хватает… И это чувство не дает ей полностью насладиться той отрадой до тех пор, пока она ощущает какого-то врага в своей глубине. Он покуда спокоен и спит, но она боится, что он может подняться и продолжить свою работу. И это воистину так: когда душа совершенно уверена и неосторожна, он снова пытается схватить ее и погрузить в еще более тяжелые, темные и болезненные страдания, чем раньше…». И снова ей кажется, что предшествующее счастье потеряно навсегда, так как «то, чем на данный момент наполнен дух… совершенно уничтожает то, что ему противоположно». По этой же причине души в чистилище сомневаются, наступит ли конец их мукам. Они обладают Божественными добродетелями и понимают, что любят Бога, но не находят в этом никакого утешения, «потому что не могут поверить, что Бог их любит и что они могут быть достойны этой любви… И даже если душа в очищении понимает, что любит Бога и готова отдать за него тысячу жизней… это не доставит ей утешения, а, скорее, еще большее расстройство. Она так сильно любит Бога, что ничто иное не беспокоит ее… Но поскольку она видит себя такой убогой, то не может поверить, что Бог любит ее или что у Него есть причины любить ее. Она, скорее, убеждена, что к ней совершенно справедливо испытывает отвращение не только Он, но и все творение, и, исполненная боли, она видит в себе множество причин, по которым заслуживает быть оставленной Тем, Кого так сильно любит и в Ком испытывает такую большую потребность».