Антон Данненберг - Религия на Кубе. Философско-религиоведческий анализ

С момента победы на президентских выборах в США католика Дж. Кеннеди ситуация на Кубе еще больше осложнилась. Приход Кеннеди к власти ознаменовался первым активным наступлением США на Кубу, в котором Католическая церковь сыграла свою роль.

В августе 1960 года Ф. Кастро, выступая перед представителями сахарной промышленности, изложил свою революционную теологию: «Предавать бедных означает предать Христа. Служить богатству означает предать Христа. Служить империализму означает предать Христа» [357]. В этой же речи прозвучали угрожающие для Церкви слова о фашистах в ее рядах: «Не все священники фашисты. Есть революционные священники. Но нет сомнений, что у Франко есть на Кубе добротная группа фашистских священников и что империализм через своих фалангистов и фашистское влияние Франко, непрерывно перемещает своих пешек, чтобы попытаться ввергнуть революцию в конфликт» [358].

С осени 1960 года Церковь начинает вполне отчетливо отстраняться от левеющего правительства Кастро. В сентябре 1960 года состоялась встреча Ф. Кастро и Н.С. Хрущева в Нью-Йорке во время юбилейной XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН. 30 октября 1960 года ректор Католического университета в Вильянуэво епископ Эдуардо Боза Масвидаль заявляет, что «католики не против революции, которой они непомерно помогают, и желают больших социальных изменений, в которых Куба нуждается, но мы не можем желать и поддерживать материалистический коммунизм и тоталитаризм, так как это было бы прямым отрицанием идеалов, за которые боролось и умерло так много кубинцев» [359].

В ноябре 1960 года Кеннеди был избран президентом, а уже в январе 1961 года на Католическую церковь обрушились первые репрессии. Шестого января военные Ф. Кастро заняли духовные семинарии, несколько церквей и католических центров. В это же время были арестованы лидеры «Рабочей католической молодежи» [360].

4 марта 1961 года Ф. Кастро остро раскритиковал тех, кто обвинял его в репрессиях против Церкви: «Нет ни одного заключенного священника; никто никогда не контролировал ни одной церкви; никто не контролировал ни одного учреждения подобного типа» [361].

Как отмечает Э. Эванс, по его мнению, кубинский режим никогда не прибегал к репрессивным мерам по отношению к Католической церкви, как это делали другие коммунистические режимы. Кроме этого, кубинская Церковь не совершила той ошибки, которую совершила Католическая церковь в Мексике, когда заняла однозначно оппозиционную точку зрения по отношению к режиму диктатора Парфирио Диаса. Кроме этого, хотя католики напрямую и не поддержали борьбу Кастро против Батисты, тем не менее они дали понять последнему, что тот должен уйти [362]. Так или иначе, следует сказать, что Католическая церковь если не способствовала, то и не мешала приходу к власти Ф. Кастро. Что же касается репрессий, то мнение Эванса спорно. Да, масштабных репрессий по советскому образцу не было, но тем не менее фактом является то, что Церковь подверглась определенным гонениям и весьма существенным ограничениям.

Выступая на первом пленарном студенческом заседании повстанческой молодежи 27 марта 1961 года, Кастро уже более откровенно говорил о реакционной роли Церкви, правда, сначала не на прямую, а используя исторические примеры: «Когда поднималась Французская революция, революция буржуазии против феодальной монархии и против феодальной системы, которая властвовала в европейском обществе, Церковь была рядом с феодализмом и монархией, против той буржуазии, коммерсантов и капиталистов, которые хотели сломать путы феодализма. И так появился капитализм, сражаясь против феодализма и сражаясь против Церкви» [363]. После исторических примеров командаyте перешел к текущему моменту, выразив мысль, что французский феодализм – это сегодняшний кубинский капитализм. И именно его защищает Католическая церковь. В этой же речи Кастро упомянул и о связях нового американского президента с высшими иерархами Католической церкви США.

Полностью же увязать Католическую церковь с США и их агрессивной политикой по отношению к Кубе Ф. Кастро удалось после событий 17 мая 1961 года в Заливе Свиней, когда американцы попытались совершить вторжение на остров с целью свержения революционного правительства. Кубинским властям удалось выбить интервентов, и в результате военных действий были пойманы три католических священника, участвовавших в нападении. Довольно скоро их превратили в символ реакционизма, показав по телевидению и объявив предателями революционных идеалов. Как вспоминает один из кубинских католических иерархов монсеньор Роман, «1961 год был гораздо более жестоким, а после неудачной попытки вторжения на Плая-Хирон, все стало еще хуже» [364].

С. Гуэрра и А. Мальдонадо отмечают, что поражение на Плайя-Хирон раскололо внутреннюю оппозицию режиму, а противостояние с Католической церковью еще больше обострилось [365].

Факт участия католических священников в интервенции позволил Ф. Кастро закрыть все католические духовные училища. Закрытие духовных училищ стало серьезной проблемой для Католической церкви. Помимо того что эти школы предоставляли Церкви доход, но они также были инструментом по привлечению детей в католицизм. После закрытия всех духовных училищ 460 священников сбежали с острова [366].

Окончательный разрыв Церкви с революционным правительством произошел в сентябре 1961 года во время празднования дня Девы Милосердия (Virgen de la Caridad del Cobre) – кубинского варианта Девы Марии. Когда около четырех тысяч католиков собрались, чтобы пройти в праздничной процессии, им было сообщено, что разрешение на нее отменено. Начались беспорядки, в результате которых был убит член организации «Рабочая католическая молодежь». Именно в этой напряженной обстановке были произведены аресты священнослужителей и их последующая высылка из страны (на испанском судне «Cavadonga»). По данным Дж. Холбрука всего было арестовано и выслано 135 священнослужителей. При этом только 46 из них были кубинцами [367].

Близкие к этим цифрам приводит и X. Домингес: всего был депортирован 131 священник, что составляло 18 % от всех священнослужителей Кубы на тот момент. 75 % из них были иностранцами [368].

Первого декабря 1961 года Кастро выступил с лекцией под претенциозным названием «Я абсолютно верю в марксизм». В ней со всей очевидностью просматривается окончательное расхождение интересов Церкви и правительства. Как бы оправдываясь за отношения с католиками в первые месяцы революции, Кастро говорил: «Я никогда не смогу забыть первые дни после победы революции, забыть посетителей, которых я принимал в своем доме… С самого утра приходили люди, от племянников кардинала до представителей семьи Пепино Риверо, газеты “Диарио де ла Марина”; банкиры, коммерсанты, директора всех тех предприятий, вся та публика» [369].