Юрий Зудов - Запад и западное христианство на рубеже тысячелетий

Причина возникновения богословия феминизма, в свою очередь, может быть описана словами Розмари Р. Рютер: «Чем более ты становишься феминисткой, тем сложнее ходить в церковь» ( Ruether RR. Sexism and God-Talk: Toward a Feminist Theology. Boston, 1983. P. 193–194). Это движение также возникло на волне борьбы за равноправие в Америке 60-х годов XX столетия.

Феминистское богословие существует не только как христианский феномен. Схожие течения присутствуют в иудаизме, известны и языческие группы, проповедующие новую форму религии, связанную с поклонением Богине-Матери ( Grenz S.J., Olson RE. Op. cit. P. 226).

Что же касается христианского феминизма, в нем можно выделить несколько тем, интересующих подавляющее большинство авторов. Прежде всего, богословие феминизма упрекает традиционное христианство за его патриархальность – очевидный сексизм и унижение женского пола на уровне церковной практики.

Поэтому важнейшей частью феминистского богословия стало критическое исследование двухтысячелетней христианской традиции с целью обнаружения фактов дискриминации женщин. По словам Рютер, эти факты повергают исследователя в шок и служат дополнительным источником для определения «женского опыта угнетенности» сегодня. Таким образом, христианская традиция видится глубоко чуждой в феминистской перспективе. Источник такого отношения к женщине видится в самом языке Священного Писания, которое «написано мужчинами и для мужчин» ( Ruether R.R. Op. cit. P. 61, 94–99, 173). В соответствии с этой посылкой некоторые феминистские авторы, говоря о Боге, предпочитают использовать так называемый инклюзивный язык взамен языка эксклюзивного (называющего Бога «Он» или «Отец»). Примером инклюзивного языка может служить используемое Р. Рютер понятие «God/ess» – «Бог/иня» (см.: Ibid. Р. 71).

С другой стороны, феминистские богословы стремятся напомнить и о забытых светлых страницах христианской истории. Так, исследованию роли женщин в ранних христианских общинах посвятила свое творчество профессор Гарвардского университета Элизабет Фиоренца. Она утверждает (используя, впрочем, спорную методологию), что ранние христианские общины были построены по принципу равенства мужчин и женщин, и что изменение этого баланса в сторону патриархальности произошло в конце первого века как следствие приспособления христианства к римской культуре. Этот потерянный в истории принцип равенства должен быть возрожден в жизни современной церкви. Феминистские авторы также предпринимают попытку реконструкции христианского богословия на основе особого «женского опыта» пребывания в церкви и духовной жизни (см.: Бер-Сижель Э. Служение женщины в Церкви. М.: ББИ, 2002; Fiorenza E.S. In Memory of Her: A Feminist Reconstruction of Christian Origins. N.Y., 1984. P. 154; Carr A.E. Transforming Grace. Christian Tradition and Women’s Experience. San Francisco, 1988. P. 30).

161. Так, немецкий богослов Михаэль Велькер свидетельствует, что к концу XX в. распад христианских церквей видится неизбежным для стороннего наблюдателя, а двухтысячелетняя история христианства – включая историю его влияния – приближается к своему завершению. Ценности и нормы христианства «износились» и растратились, и очень вероятно, что через два-три поколения человечество вступит в «постхристианскую» эру. «В 70-е гг. XX в., подобно шоку, распространилось осознание быстрого истощения естественных ресурсов Земли. Спустя двадцать лет стало ясно, что истощены и наши культурные ресурсы. За экологической угрозой следует угроза катастрофы культуры, поскольку кризис классических церквей в странах индустриально развитого Запада является лишь началом общего кризиса нашей цивилизации, культуры, общества, морали и нравственности» ( Велькер М. Христианство и плюрализм. М.: Республика, 2001. С. 12–13).

Велькер с сожалением отмечает, что в протестантской церковной традиции было утеряно живое восприятие Святого Духа и его действий в мире и человеческом опыте. Очевидной реакцией на это явилось широкое распространение харизматического движения, причем такая форма духовности имеет наибольший успех вне западноевропейского контекста ( Welker М. God the Spirit / Trans. J.F. Ftoffmeyer. Minneapolis: Fortress Press, 1994. P. 1, 28^10).

Ряд протестантских авторов указывают на необходимость отказа от богословского либерализма и призывают отвечать на вызовы эпохи постмодерна путем возвращения к церковной традиции. Так, основатель влиятельного течения «радикальной ортодоксии» англичанин Джон Милбанк уверен, что лишь возвращение к ортодоксальному христианству способно оживить современное («либеральное») западное богословие. Последнее часто представляет собой вид идолопоклонства перед различными идеями секулярного общественного сознания.

Христианство не имеет права приспосабливаться к секулярному мировоззрению и соглашаться с тем местом, которое отводится ему секуляризмом в системе общественных отношений. Последовательно критикуя постмодернистское сознание, Милбанк также настаивает на важности возвращения к метарассказу, который служит выражением сокровенных тайн бытия (см.: Milbank J Theology and Social Theory: Beyond Secular Reason. Oxford, 1990. P. 1–2).

По мнению другого английского теолога Дэвида Форда, для успеха христианской проповеди в начале XXI в. христианам необходимо вдумчиво относиться к современным проблемам и осознать свою ответственность за самые различные сферы жизни. Это обусловлено современным культурным и интеллектуальным контекстом (The Modem Theologians: An Introduction to Christian Theology since 1918 / Ed. D.F. Ford, R. Muers. Blackwell Publishing, 2005. P. 341, 761).

162. Говоря о последствиях укрепления протестантизма в европейских странах, А. Маграт отмечает: «Не случайно те регионы Европы, которые приняли протестантизм, вскоре оказались экономически процветающими – это было в том числе следствием нового религиозного значения, придаваемого труду» ( Маграт А. Указ. соч. С. 274).

163. Аугсбургское исповедание… Артикулы XXVI, XXVIII.

164. Апология Аугсбургского исповедания; Шмалькальденские артикулы // Книга согласия. С. 240, 374.

165. Вопрос о том, что в этой взаимосвязи является первичным – богословские формулы или характеристики сознания западного человека, – заслуживает более глубокого и компетентного изучения. С нашей точки зрения, предрасположенность к «практичному христианству» на Западе была обусловлена особенностями западноевропейского менталитета, сформировавшимися по Промыслу Божьему еще в ветхозаветные времена.

166. Ср.: «…в римо-католичестве… теряется ощущение личности Бога: зарождается некая философия божественной сущности (крайняя форма – меонизм – мистика божественной бездны небытия). Однако в силу того, что естественная потребность в личном Боге сохраняется, личное отношение переносится на Христа и даже более – на страждущего человека Иисуса… домостроительство Сына сводится к юридическому искуплению»; «.. в западном мире вместо свободного исповедания Христа в Духе Святом совесть подвержена насильному навязыванию веры внешним авторитетом» ( Савва ( Тутунов ) , мои. Filioque: ересь или особое мнение? Православное богословие XX в. о Filioque. С. 60, 63).