Владимир Чугунов - Авва. Очерки о святых и подвижниках благочестия

Вдали от Скита было эллинское капище, среди которого стоял мраморный кумир. Старец имел обычаи каждую субботу выходить из Скита и, сидя в капище, предаваться плачу; были там и гробы язычников. И несколько раз видел я во сне, что старец приносит жертвы и поклоняется идолам, а я считал сны эти истинными. Однажды в час, в который старец обыкновенно уходил в капище, опередив его, я вышел из кельи и спрятался внутри капища в кустарнике. Гляжу, идёт старец, а впереди него – женщина. Оба по очереди вошли в капище, помолились и поклонились идолу и впали в блуд. Затем старец возвратился в Скит, а жена скрылась в кустах. Это я видел семь раз ясно и, твёрдо уверившись в этом, стал садиться у входа в келью и говорить братьям, приходившим к старцу для совета, что авва – блудник и идолослужитель. И говорил это в течение четырёх месяцев. Но сколько бы ни старался, братья, руководимые благодатью, продолжали ходить. Видя это, я сокрушался и, воздевая руки к небу, восклицал: «Господи! Даруй мне терпение!» Я, несчастный, думал, что терплю за правду, и, как творящий добродетель, говорил, воздыхая: «Слава Тебе, Боже!»

Старец, видя меня в таком положении, говорил:

– Чадо доброе! Очисти сердце, смири помыслы, возлюби смирение.

Но я гневался на его слова. Когда сидел с ним за трапезою, пища казалась мне смрадом. И я несколько раз даже не хотел вкушать её. Помыслы внушали: рядом с этим старцем ты не спасёшься. И тогда я сказал себе: «За что терплю такие страдания? В мире я не впал ни в блуд, ни в прелюбодеяние, ни в воровство, ни в убийство». Когда я находился в такой буре от помыслов, отец мой известил меня письмом, что мать умирает; приди, писал, перед смертью повидаться с нею.

По прочтении письма, я сказал отцу Петру, что мне необходимо уйти, чтобы повидаться с умирающей матерью. Брат сказал об этом старцу. Старец стал отговаривать меня, говорить, что, если не послушаюсь, впоследствии буду очень раскаиваться в этом, но будет поздно. Я сказал в ответ:

– Не хочешь ли ты и меня сделать подобным себе идолослужителем и блудником?

Старец ответил:

– Благодать Божия в устах твоих, чадо!

Я же продолжал кричать:

– Обманщик! Идолослужитель!

И многие из отцов стеклись на мой крик, и стали укорять меня и даже проклинать. Я же, водимый бесом, разодрал одежду свою в гневе сверху донизу и, бросив в лицо старцу, вышел из кельи.

Войдя в келью одного из старцев, я украл у него праздничную одежду и отправился в Александрию. Однако нашёл мать умершею, а через три дня скончался и отец. В заботах о богатом наследстве, я раскаивался в том, что принял монашество. Однажды вечером, когда я сказал: «Слава Тебе, Христе Боже мой! Ты избавил меня от обманщика, лживого старца», – я услышал голос, подобный грому: «Пагуба дому Прокопиеву!» Поднялся ветер, дом загорелся с четырёх углов. Мы едва успели выбежать из него. Сбежались жители Александрии, но не смогли помочь. Пламя пожирало даже камни. Я стоял посрамлённый. От великой печали и уныния пошёл я в церковь святого Мины и повергся на помост церковный. Бес, приняв подобие мученика, сказал мне: «Виной всего случившегося с тобой – отец Исайя». И я сказал: «Точно! Этот обманщик – чародей и послал бесов спалить дом мой».

Наутро я пошёл к патриарху и сказал ему:

– Владыко! Отмсти за меня идолослужителю, отцу Исайи: он своим волхвованием сжёг мой дом.

Патриарх сказал на это:

– Немы да будут уста льстивые, глаголющие на праведного беззаконие (Пс. 30, 19).

И только произнёс это, как я увидел мурина, который стал бить меня огненным жезлом и облёк в броню железную. Я упал к ногам патриарха и стал биться. Тогда патриарх простёр ко мне руку, и узы языка моего разрешились. Семь месяцев провёл я, мучимый лютым бесом, представляя собой для всех зрелище, достойное сожаления. Нужно было связывать меня железными цепями. Я бил себя и всех меня окружавших, ел извержения человеческие. Христолюбивые люди одевали меня, потому что я скитался нагой, терзал плоть мою и одежду, муча себя и толкая встречающихся. От недостатка в пище, от грязи и нечистоты, в которых я лежал и валялся, тело моё покрылось струпами, подобно чешуе. Христолюбцы города Александрии, увидев некоторых отцов Скитских, привели их ко мне, но отцы, увидев меня, не узнавали. Тогда христолюбцы сказали:

– Это сын Прокопиев, принявший монашество у аввы Исайи.

Отцы сказали:

– Окажите любовь, доставьте его в Скит.

Христолюбцы приискали проводника с верблюдом, дали ему золотую монету и, связав мне руки и ноги, отправили в Скит. Скитские отцы собрались в церковь, совершили всенощное бдение, помолились обо мне и, помазав всё тело моё елеем, отогнали беса. Однако раны и струпы продолжали мучить меня. Тогда я, недостойный и грешный, рассказал им подробно о случившемся со мною и умолял, чтоб явили мне милость: умолили старца принять меня на покаяние и не допустить ко мне нового искушения от беса.

Старцы пошли и привели отца Петра. Увидев меня лежащего и тело моё, сгнившее от ран и струпьев (отцы, желая преклонить старца к милости и сожалению, сняли с меня одежду, в которой я был, и нагого положили на рогоже), он повергся на меня, и не было конца его слезам. Я лежал в трепете, не смея на него взглянуть. Затем отец Пётр встал, взял некоторых из отцов, пошёл за отцом Исайей.

Когда я увидел идущего ко мне старца, воззвал:

– Раб Божий, помилуй меня, прельщённого бесом! Не оставь меня губительному врагу! По справедливости я наказан!

Пролив слёзы, старец сказал:

– Чадо, понял ли, что падение бывает наказанием для гордых?

– Да, отче!

Тогда старец, перекрестив меня, сказал:

– Господь да простит мимошедшее и да исправит будущее.

Положили меня на носилки и отнесли в келью. Чрез несколько дней я исцелился благодатью Христовой и молитвами старца. После этого я уже пребывал с отцом моим Исайею, во всём ему повинуясь (стр. 155–163).

Рассказывал о себе фиваидский авва, имя которого осталось неизвестным, что был он сыном идольского жреца. Будучи ребёнком, он часто бывал в храме и видел отца своего, приносящего жертвы идолам. Однажды, после того как отец вышел из храма, он проник туда тайно и увидел сатану.

Сатана сидел на троне; многочисленное воинство предстояло ему.

И вот пришёл один из князей его с поклоном. И спросил его Сатана: откуда ты? Отвечал князь: я был в такой-то стране, возбудил в ней войну и большое смятение, произвёл кровопролитие и пришёл возвестить тебе. «Только-то сделал ты в такое продолжительное время?» И велел бить его бичами.

И вот другой приходит поклониться ему. «А ты откуда?» «Был я на море, поднял бурю, утопил корабли вместе с народом». «И сколько времени понадобилось на это?» – «Двадцать дней». И этого повелел бить Сатана.