Фридрих Георг Юнгер - Совершенство техники

Вырастая в рамках капиталистического хозяйства до гигантских размеров, технический коллектив одновременно уничтожает структуры этого капитализма, стремящегося сохранить статус собственнического капитализма. Это движение происходит согласно свойственному ему неотвратимому закону. Отдельный капиталист-собственник, вначале бывший типичным явлением, оттесняется из авангарда этого движения. На первый план выходит производство, которое допускает здесь только механические определения. Производство отделяется от капиталиста-собственника. Оно уже не идентифицируется с определенным лицом, утрачивает личностный характер, становится анонимным. Подтверждением может служить акционерное право. Акционерное общество — это объединение капиталов, при котором личность исчезает, это анонимное общество — société anonyme, как называется такое общество во Франции. В основе стремления к анонимности вовсе не лежит, как полагают многие, какая-то особая хитрость капиталиста, который с помощью этой уловки хотел бы замаскироваться, стать невидимкой. На самом деле тут сказывается другое, а именно то, что в процессе развития механики с ней все хуже сочетается личностное начало. Механическое движение подталкивает к анонимности.

Производставо разрастается, разбухает до громадных размеров; этот процесс происходит уже в рамках технического коллектива, который всеми силами добивается его проведения. Эксплуататорские тенденции проявляются более энергично и подвижно, их усиление связано с автоматизацией механических средств. Внешне этот процесс протекает в форме монополизации промышленного и финансового капитала. Появляются предприятия-гиганты, комбинированные предприятия, комбинаты. Начинается объединение отдельных предприятий по принципу механической связи. Возникают тресты, картели и синдикаты, идет образование профсоюзов и партийных организаций. Ход этого движения можно проиллюстрировать следующим примером.

В 1865 году Кекуле, руководствуясь удивительной интуицией, предложил формулу бензола. Теория бензола Кекуле сыграла роль модели для научной работы, что подтверждается хотя бы тем фактом, что его ученик Вант Гофф впервые представил структуру молекулы не в плоскостном, а в пространственном изображении, став основателем стереохимии. Ассиметрическому тетраэдру атома углерода приписывается трехмерное строение. Вскоре началось бурное развитие стереохимии на материале исследования органических веществ: сахара, камфары, алкалоидов и терпенов. Неорганическая химия тем временем также не стояла на месте. Была создана периодическая таблица элементов, и Менделеев мог, подобно астроному, вычисляющему орбиты неизвестных планет, предсказывать существование еще не открытых элементов — их можно было угадать и даже описать на основании периодической системы. Теория осмоса, которую разработал Вант Гофф, применив газовые законы к ненасыщенным растворам, обнаруживает с ионной теорией электролитов, основателем которой был Аррениус, определенную аналогию. Что характерно для этого периода научных исследований, когда ведущая роль в науке принадлежала химии, как в первые десятилетия XX века она принадлежала теоретической физике? Для этого периода, продолжавшегося с 60-х по 90-е годы XIX века, более характерно развитие научно-исследовательской работы, чем использование ее результатов в прикладных целях. Однако это происходило буквально накануне появления химической промышленности, в которой ее открытия и изобретения должны были получить практическое применение. И вот настал этот момент, поскольку для него имелись уже все предпосылки в виде мощного подъема синтетической химии. Открытое Кекуле бензольное кольцо стало ключом для освоения каменноугольной смолы, ключом к промышленному производству красителей, которое стало возможно благодаря изобретению синтетических красок. Соединившись с механикой, с аппаратурой, созданной техникой, химическая наука привела к эксплуатации месторождений, к использованию спавших до той поры мертвым сном веществ, заключенных в угле. С 90-х годов XIX века химическая промышленность начинает играть все более значительную роль, осваивая катализ, промышленный синтез, производство индантреновых красителей, коллоидную химию.

Эти работы, в которые вложено столько воли, проницательного ума, столько стремления к целесообразности и страстной борьбы за утверждение своей власти, вызвали восхищенное признание. Не восхищаться ими может лишь тот, кто дальше научных побед ничего не хочет видеть, кто и не думает задаваться вопросом: «К чему же все это должно привести?» Поняв, что этот рабочий процесс представляет собой усиленную эксплуатацию ресурсов, начинаешь видеть его уже в другом свете. Вникнув в соотношение, которое складывается при этом между машиной и собственностью, обнаруживаешь, как убывает собственность. Здесь имеет место право распоряжаться. Распорядительная власть над механическими приводными системами совпала здесь с возможностью осуществлять распоряжения и власть отдельного лица простирается на все, что подлежит этому праву распоряжаться. В первую очередь эти правомочия распространяются на аппаратуру и организацию труда, и чем сильнее в них представлено механическое начало, тем они абсолютней. Процесс образования трестов и монополий был неоднократно описан в литературе, в частности у Ленина в работе «Империализм как высшая стадия капитализма». Однако его работа, как и все остальные, не вносит ясности в понимание этого процесса. Он описывается в привычных терминах марксистской экономики. Между тем в действительности этот процесс имеет совершенно другой смысл. Происходит внутреннее разрушение экономических структур машинного капитализма и их преобразование в технические структуры. Экономическое производство превращается в арену технического производства. Капиталист старой формации претерпевает перевоплощение из собственника в технического функционера. Апогей этого мощного развития становится тем поворотным пунктом, когда все радикально меняется. Собственность, благодаря которой выросли эти предприятия, оказывается исчерпанной, а их экспроприация только подтверждает тот факт, что они уже перестали быть собственностью в истинном смысле. Поэтому экспроприация ничего не меняет: ни сути механического движения, ни тенденций эксплуатации, которые выступают теперь в обнаженном, ничем не прикрытом виде. Там, где это движение достигает своего законченного развития, оно может сказать: «Механик теперь каждый, и каждый — эксплуататор».

Ленин описал этот процесс довольно-таки точно, сказав следующее: «Капитализм в его империалистической стадии вплотную подводит к самому всестороннему обобществлению производства, он втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воле и сознанию, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению». {189}В основе этого процесса действительно лежит историческая необходимость, так как те же средства, которыми пользуется капиталист для достижения экономического господства, берет на вооружение и технический коллектив, с тем чтобы уничтожить и преобразовать господство капиталиста. Ленин, верящий в целительную силу организации, не замечает другое: он не видит того, что в основе организации лежит принцип эксплуатации, что машинный капитализм и связанный с развитием машинной техники финансовый капитализм представляют собой лишь первую ступень этого процесса эксплуатации. Ленин с восхищением цитирует такие высказывания Сен-Симона: «Теперешняя анархия в производстве, которая соответствует тому факту, что экономические отношения развертываются без единообразного регулирования, должна уступить место организации производства. Направлять производство будут не изолированные предприниматели, независимые друг от друга, не знающие экономических потребностей людей; это дело будет находиться в руках известного социального учреждения. Центральный комитет управления, имеющий возможность обозревать широкую область социальной экономии с более высокой точки зрения, будет регулировать ее так, как это полезно для всего общества и передавать средства производства в подходящие для этого руки, а в особенности будет заботиться о постоянной гармонии между производством и потреблением. Есть учреждения, которые включили известную организацию хозяйственного труда экономической деятельности в круг своих задач: банки». Учитывая, как давно это было написано, следует признать удивительную прозорливость автора. Но произошло то, чего не мог предусмотреть Сен-Симон, — столь горячо желаемая им общественная организация централизованного управления постепенно превратилась в технический коллектив, основанный на хищнической эксплуатации и использующий все средства для разграбления природных богатств земли и человеческих ресурсов. Этот коллектив не может превратиться из кровожадного льва в кроткого агнца благодаря тому, что перейдет из рук машинного капитализма в руки машинного марксизма. Марксизм не изменит его характер и волевую направленность. Такая перемена граничила бы с волшебством. Трезвомыслящий наблюдатель, не склонный искать причины в волшебстве, пока у него есть в запасе разменная монета рациональных объяснений, воспримет утверждение о подобной перемене с таким же чувством, с каким он воспринимает золотую рыбку, извлеченную фокусником из цилиндра. В 1872 году Бакунин написал о Марксе следующие слова, которые по праву можно отнести и к Ленину: «Маркс — авторитарный коммунист централизации. Он желает того же, чего и мы: полного торжества экономического и социального равенства, но равенства в государстве и через государственную власть, через диктатуру очень сильного и, можно сказать, деспотического правительства, то есть через отрицание свободы». И далее: «Мы желаем заново построить общество и конституировать человеческое единство, но они должны не насаждаться сверху какой-либо властью или социальными чиновниками, инженерами или официальными учеными, а устанавливаться снизу, посредством свободного объединения освобожденных от государственного гнета рабочих ассоциаций всех типов». Правда, именно в те времена бакунинский анархизм был вздорной фантазией, так как в условиях господства и усиленного развития централизованно управляемой машинной техники такие свободные объединения не могут существовать.