Авиация 2000 04

Отряды дальней разведки, вооружённые преимущественно двухмоторными машинами Ju 88D и Не 111, подчинялись, как правило, командованию групп армий и воздушных флотов. Продолжала свою работу и авиагруппа Т. Ровеля. Уже 22 июня один из её экипажей выполнил фотографирование советской столицы с высоты 10 000 м. Одним из наиболее опытных в 4-м отряде авиагруппы Aufkl.Gr.Ob.d.L считался экипаж обер-лейтенанта К.Ноеля (C.Noell). Штурманом-наблюдателем в нём летал обер-лейтенант И.Биспинг (J.Bisping). 1 июля 1941 г Ноель и Биспинг вновь пролетели над Москвой; полученные ими фотоснимки были использованы для подготовки к первому налёту Люфтваффе на советскую столицу 22 июля. В германских ВВС сравнительно редко два члена экипажа награждались «Рыцарскими Крестами». Ноель и Биспинг, получившие эти награды в один день 22 октября 1941 г, стали исключением из правил.

«Нездоровый интерес» немецкого командования к московскому оборонительному району, прикрываемому б-м истребительным авиакорпусом ПВО, в ряде случаев дорого обходился экипажам немецких разведчиков. Так, 9 сентября 1941 г в районе Тулы истребителями 124-го иап был сбит один из самолётов отряда 4(F)./11 (Ju 88, бортовой код 6M+DM). Его пилот унтер-офицер Р.Лёзер (R.Loeser) попал в плен. На допросе он рассказал, что 15 июля примерно в 13 часов его «Юнкерс» трижды прошел над центром Москвы на высоте 6800 м. На обратном пути, по словам Лёзера, машина подверглась атакам семи советских истребителей, один из которых попытался таранить немецкий разведчик, но не рассчитал и врезался в землю. Как удалось установить Д.Б.Хазанову, на самом деле перехват осуществляла тройка ЛаГГ-3 из 233-го иап. В результате катастрофы действительно погиб опытный лётчик капитан Г.Ф.Копытин.

В разношерстной компании дальних разведчиков Люфтваффе нашлось место и для устаревших Do 17R

Лёзер отметил, что результатами того полёта заинтересовался генерал-инспектор разведывательной авиации Р.Богач. «Он подробно расспрашивал о районах наиболее сильного огня зенитной артиллерии, о том, насколько быстро поднялись на перехват советские истребители, — вспоминал Лёзер, — Особенно много вопросов относилось к новому русскому истребителю И-612. По-видимому, наш экипаж первым среди разведчиков встретил в небе новинку большевиков» 2*.

Немцы активно вели воздушную разведку и в глубине советской территории. Так, в период Московской битвы экипажи всё того же отряда 4(F)./11, летавшие на разведывательных самолётах Ju 88D, нередко совершали полёты на полный радиус, достигая Ижевска и Молотова (Перми), то есть углублялись более чем на 1000 км на восток от Москвы. Генерал Н.Н.Воронов, в то время начальник Главного Управления ПВО, отмечал, что в начале июля 1941 г немецкие разведчики «свободно допускались системой ПВО Московской зоны в обе стороны».

Мало того, разведывательные самолёты противника иной раз превращались из гонимых с улюлюканьем объектов охоты в весьма коварных и опасных хищников. Так, лётчики отряда 3(F)./31, летавшие на тяжёлых истребителях-разведчиках Bf 110, параллельно с выполнением разведывательных заданий нередко подкарауливали взлетавшие или заходившие на посадку советские самолёты в окрестностях Москвы.

Следует признать, что результаты работы немецких воздушных разведчиков, особенно на начальном этапе боевых действий, заметно превосходили итоги деятельности их советских коллег. Но в целом потери разведывательной авиации Германии в рассматриваемый период оказались очень чувствительными. По данным генерал-квартирмейстера Люфтваффе за первые шесть месяцев войны на Восточном фронте немцы потеряли 490 ближних и 350 дальних разведчиков (в том числе 455 машин безвозвратно). Из этих цифр следует, что разведывательная авиация, вероятно, представляла собой единственный род военно-воздушных сил, где потери противоборствующих сторон на начальном этапе войны оказались сопоставимыми.

Германское командование, получившее к концу 1941 г достаточно верное представление о советской авиации в целом, имело в то же время весьма поверхностный взгляд на организацию воздушной разведки в ВВС КА. Оно даже не сумело отследить динамику «упадка» разведывательных возможностей нашей авиации в июле-августе и постепенное их восстановление в ноябре-декабре. По мнению командира III/KG 27 капитана фон Беуста, в конце 1941 г о состоянии, успехах и проблемах советской разведавиации в Люфтваффе было известно немногое. К примеру, всерьез обсуждались различия между реально существовавшим Пе-2 и неким «русским разведчиком П-2», под которым, вероятно, понимался не то Як-2 (Як-4), не то Пе-3. Вообще, немцы сфокусировали своё внимание, главным образом, на разведчиках поля боя, отличавшихся относительно небольшой глубиной проникновения за линию боевого соприкосновения. Генерал-майор Уббе, касаясь манеры действий советских разведчиков, приводил примеры применения «истребителей и штурмовиков, летающих на высоте 2–3 м над верхушками деревьев». Ему вторил капитан фон Решке, лётчик-наблюдатель одного из отрядов ближней разведки, вспоминавший о периодическом появлении над немецкими передовыми колоннами истребителей МиГ-3 и И-16.

Все немецкие командиры, так или иначе критиковавшие деятельность советских авиаразведчиков, делали это в основном на тактическом уровне. Сами они видели в самолётах- разведчиках прежде всего средство, влияющее на исход конкретного боя путём предоставления необходимой информации общевойсковому командиру в масштабе времени, близком к реальному. В этом отношении с критикой придется согласиться. Так, генерал-лейтенант Франкевиц, в начале войны командир артполка, считал, что «русские проиграли битву 22 июня из-за того, что у них не было… самолётов артиллерийской разведки». С другой стороны, следует иметь в виду, что в начале войны наше командование ставило перед воздушными разведчиками задачи скорее «оперативного», а не «тактического» характера. Ведь речь в то время шла о судьбах целых армий, об исходе гигантских по размаху сражений, о направлениях перемещений крупных вражеских группировок, а никак не о расположении отдельных батарей, танков или бронемашин. Лишь позд нее, когда фронт более или менее стабилизировался, «руки дошли» и до этого. Любопытно, однако, что советскую «оперативную» воздушную разведку немцы как бы не замечали или не придавали ей значения. Вероятно, причиной тому была крайне слабая насыщенность тыла Вермахта истребителями — подавляющее большинство их, если не все, действовали в непосредственной близости от линии фронта. Вырвавшийся на «оперативный простор» советский разведчик, если только он не натыкался на вражеский аэродром, мог часами чувствовать себя в относительной безопасности. Впрочем, ему предстояло возвращение, сопряженное с пролётом той самой «опасной зоны», где «мессершмитты» господствовали в воздухе.