Мир Авиации 1998 03

Несмотря на футуристическую задачу, с выбором силовой установки проектировщики решили не рисковать. В то время Рыбинское КБМ под руководством П. А. Колесова и ОКБ А. М. Люльки готовило мощные двигатели, однако у первого они (ВД17-16) существовали в единичных экземплярах и предназначались для тяжелых сверхзвуковых опытных бомбардировщиков, а у второго — вообще находились еще в стадии начального проектирования. И выбор пал на проверенный при испытаниях самолетов семейства Е-150/Е-152 турбореактивный двигатель PJ5R300K, созданный под руководством А. А. Микулина и его помощника С. К. Туманского и представлявший собой развитие более раннего изделия «15К», предназначавшегося для беспилотного ЛА. Довольно быстро двигателисты доработали компрессор, камеру сгорания, форсажную камеру, спроектировали новое сопло с регулируемым проходным сечением и т. д. — в общем сделали все, Чтобы двигатель подошел к самолету.

Все нововведения тут же проверялись в полете на машинах Е-150 и Е-152. Кроме того, использование этих опытных самолетов позволяло накопить опыт по обеспечению устойчивости и управляемости на больших скоростях, по расчету кинетического нагрева конструкции. На них же отрабатывались аналоговые БВМ, средства связи и государственного опознавания, системы радионаведения, аварийного покидания, кондиционирования и др.

Как это обычно бывает, по мере продвижения вперед объем работ возрастал в геометрической прогрессии, и возникла необходимость назначить главного конструктора самолета. Сначала эту должность А. И. Микоян предложил своему первому заместителю А. Г. Брунову, а после его отказа — назначил сразу двух главных конструкторов: М. И. Гуревича (по планеру), давнего своего соратника, работавшего к тому моменту в филиале фирмы (ОКБ-155) над беспилотными аппаратами, и Н. 3. Матюка (по оборудованию и вооружению), как главного конструктора тяжелых перехватчиков И-75 и Е-150. Забегая вперед, следует сказать, что, если поначалу М. И. Гуревич являлся главным «идеологом» темы, то постепенно, в силу преклонного возраста, он все больше уходил от дел. В итоге, с уходом Гуревича с фирмы, главным конструктором самолета остался Матюк.

В отделе проектов фирмы была создана группа, в которую Генеральный, по словам очевидцев, подобрал инженеров «максимально прогрессивных взглядов, с нестандартным мышлением, склонных к неожиданным решениям»: В. А. Архипов, Р.А.Беляков, 3. Е. Берсуцский, Л. П. Войнов, Д. А. Грингауз, В. М. Иезуитов, Б. Л. Кербер, А. С. Клумов, Д. Н. Кургузов, В. А. Лавров, Г. Е. Лозино-Лозинский, Е. В. Любомудров, А. В. Минаев, А. А. Нефедов, Ю. Ф. Полушкин, Я. И. Селецкий, А. А. Сорокин, В. А. Степанов, И. В. Фрумкин, A. А. Чумаченко, Л. Г. Шенгелая, B. А. Шумов.

Итак, группа занялась поисками оптимального облика самолета.

Выбранная компоновка с боковыми воздухозаборниками позволяла разместить в фюзеляже достаточное количество топлива и оборудования. Трапециевидное в плане крыло имело прямую заднюю кромку и получалось относительно легким и вместительным для топлива. При продувках моделей в ЦАГИ по расчетам на высоких скоростях (М=2–3) оно давало высокое аэродинамическое качество.

Просчитав разные варианты, проектировщики остановились на схеме высокоплана из следующих соображений: оптимальное сочетание с воздухозаборником, прочность, а также возможность подвески больших ракет.

Вообще, при проектировании конструкторами рассматривались многочисленные варианты компоновок: среди них — и с однокилевым вертикальным оперением, и с дестабилизатором (передним ГО), и с крылом изменяемой геометрии, и даже с модными одно время дополнительными подъемными двигателями. Та компоновочная схема, на которой остановились, была всем хороша, однако и она имела свою «ложку дегтя» — в нее никак не получалось уложить шасси. Чтобы решить проблему, пришлось делать довольно сложную кинематику.

А тем временем уже вовсю работали смежники. Летно-исследовательским институтом (ЛИИ) совместно с Всесоюзным научно-исследовательским институтом радиоэлектроники и автоматики (ВНИИРА) началось создание унифицированной пилотажно-навигационной системы «Полет», включавшей в себя наземный и бортовой комплексы. Она должна была обеспечить в автоматическом режиме: полет по заданному маршруту, возврат и заход на посадку, а кроме того — предоставить необходимую информацию смежным системам.

Вариант перехватчика проектировали под систему наземного наведения «Воздух-1», многие годы состоявшую потом на вооружении ПВО стран Варшавского Договора.

При выборе РЛС обратили свое внимание на станцию «Смерч» (КБ Ф. Ф. Волкова), стоявшую на перехватчике Ту-128. После модернизации под Е-155 она получила новое обозначение «Смерч-A». Новая РЛС обладала недостатками (большой вес и габариты, радиолампы в элементной базе), но и преимуществами: улучшенной помехозащищенностью, способностью обнаруживать цели на дистанции до 100 км с азимутом +/- 60°. Это были неплохие параметры для того времени.

С вооружением также перепробовали массу вариантов. Сначала под крылом собирались подвесить две, потом четыре ракеты К-9М (модификацию К-9, адаптированную к РЛС «Смерч-A»). Но уже вскоре в ОКБ «Молния» (М. Р. Бисноват) появилась новая ракета — К-40. Изготовленная из титана, она была более легкой и, что самое главное, термоустойчивой (что немаловажно в условиях кинетического нагрева). Ракета могла оснащаться двумя типами головок самонаведения — полуактивной радиолокационной и тепловой. Это существенно повышало вероятность поражения цели. А если вспомнить, что Е-155 предназначался для перехвата скоростных целей, имевших высокий тепловой контраст из-за скоростного нагрева, то станет понятно, что Р-40 с тепловыми головками явились для перехватчика как нельзя кстати.

Традиции сильны, и несколько раз вставал вопрос о дополнении ракетного вооружения перехватчика пушечным, однако, вспоминая о скоростях и высотах действия машины, идею отвергали.

Создававшийся разведчик вселял в военных большой оптимизм. Он в корне отличался от стоявших тогда на вооружении самолетов Як-25РВ, Як-27Р и Ту-16Р, главным образом, тем, что имея такие скорости и высоты полета, был практически неуязвим для ПВО противника. Уже в мае I960 г. ВВС предложили аж восемь вариантов состава бортового разведоборудования. Военным, как всегда, требовалось многое: общая фото- и радиотехническая разведка, топографическая и инфракрасная разведка, ночная фотосъемка. Для реализации задуманного они предложили уместить в самолете-разведчике в различных комбинациях аэрофотоаппараты АФА-42, АФА-44, АФА-45, АЩА-ФА-5, топографический аппарат АФА-41, телевизионную установку «Барий-1». Ночные фотоаппараты НАФА-МК, НАФА-100, НАФА-Я7, станции СРС-4А, СРС-4Б, «Ромб-3», «Куб-3». Для ночных съемок предполагалось использовать 12 фотоосветительных бомб ФОТАБ-100 или 60 ФОТАБ-МГ.