История авиации 2000 01

Однако необходимость развертывания все новых соединений, которым и придавались авиаотряды (откуда и названия корпусной, армейский и артиллерийский), наряду с, хотя и пока небольшими, потерями,вскоре вынудило командование вернуться к проблеме подготовки летных кадров. Гатчинская и Качинская авиационные школы были расширены за счет создания в них дополнительных отделений для вольноопределяющихся и нижних чинов.

К весне 1915 г. стало окончательно ясно, что победоносной молниеносной кампании не получилось. В народе все чаще говорили о войне, которую позже назовут империалистической, как о Второй Отечественной. Родина звала своих сыновей, и Григорий Сук не мог не откликнуться на ее призыв, вступив 27 мая в вооруженные силы вольноопределяющимся (добровольцем). Единственной льготой для него был выбор рода войск для прохождения службы и, в соответствии с его желанием, он был направлен в Гатчину. Правда, до начала занятий ему пришлось целый месяц прожить в Кирасирских казармах под Петербургом. В письме своей матери он так описал свой быт:

"Милая мамочка! Попал я в казармы, в сущий земной ад. Помещение ужасное, рассчитано на 50 человек, а нас находится – 170. Общие нары, очень короткие, лежать невозможно, теснота страшная, а кроме того, грязь, клопы и вши. Бороться с ними нет возможности. Терплю исключительно, чтобы попасть в Коломяги, на аэродром авиашколы…".

Только в начале июля 1915 г. Григорий был определен в подразделение и приступил к занятиям. Надо отметить, что в то время считалось, будто бы обучающийся должен обладать врожденным чутьем полета, так называемым «инстинктом птицы», поэтому приемы маневрирования в воздухе, за исключением разворотов, не отрабатывались. К тому же специальных учебных самолетов в то время еще не было, и учились летать на той матчасти, что имелась под руками. В результате, не только учлеты, но и пилоты, считавшиеся опытными, не раз гибли в катастрофах. Например, 28 июня на Коломяжском аэродроме разбился «Моран-G», а 6 июля – "Фарман IV". Все три летчика погибли.

Постросние курсантов на аэродроме Гатчинской военной авиашколы. Григорий Сук девятый слева. Лето 1915 г.

Учебный биплан «Фарман XVI» заходит на посадку. Двигатель выключен – о чем можно судить по неподвижному пропеллеру – а потому в случае чего уйти на второй круг или подтянуть «на газке» уже не удасться.. Стоит допустить ошибку и двумя гробами будет больше.

Григорий Сук – курсант Гатчинской военной авиашколы. Осень 1915 г.

Спустя два дня Григорий писал домой:

«Наконец-то моя мечта осуществилась. Можете поздравить меня по случаю назначения – хожу в моторный класс, самостоятельно работаю, слежу за мотором. Жду теперь отправления на аэродром и питаю надежду, что буду обучаться полетам на «Депердюссене», так как с ним уже совершенно ознакомился. Я не могу теперь без отвращения смотреть на «Фарман». Проклятая коробка! Сегодня хоронили разбившихся летчиков, совсем молоденькие… Одно могу обещать – летать я буду очень и очень осторожно…».

Положение осложнялось тем, что обучение летчиков велось по программам, разработанным еще до войны и в основном на «Фармане IV» (который уже тогда справедливо считался настоящим «утюгом». – Прим. ред.). После этого учлет осваивал «Фарман XVI» или «Фарман XXII». Однако программа обучения авиаторов из числа вольноопределяющихся не предусматривала занятий по теории полетов и штурманскому делу, которое летчики осваивали уже в частях, находясь во фронтовых условиях.

Из письма домой от 27 июля;

«Летаем мы утром до двух часов и вечером – с семи часов до темноты. Инструктор меня хвалит, его помощник – тоже, но летишь всегда с большой осторожностью и приходится много работать рулями.

Бога ради, не посылай ты мне денег, мне их совестно брать. А вот хорошо бы было, если бы ты прислала мне мой лыжный костюм, а то наверху страшно холодно, весь промерзнешь, пока спустишься».

В течение июля-августа Григорий Сук освоил «Фарман IV», а в сентябре – «Фарман XVI». В октябре он был зачислен в группу, обучавшуюся полетам на «Моране-G», инструктором в которой был французский офицер Жануар, считавшийся лучшим пилотом из числа преподавателей. Последний, надо сказать, был довольно требовательным и вскоре разругался с большинством офицеров и был переведен на подготовку летчиков из числа вольноопределяющихся.

К концу ноября 1915 г. Григорий Сук закончил курс обучения в Гатчинской авиашколе. однако из-за погодных условий летные экзамены на звание военного летчика были отложены почти на два месяца. Полетов не производилось, и курсантов до начала экзаменов освободили от службы. Большинство разъехалось по домам, кое-кто не отказался (возможно!) в последний раз попробовать прелестей столичной жизни, а Григорий устроился работать художником в петербургский журнал «Лукоморье».

Наконец. 12 января 1916 г. долгожданный день настал. Несмотря на не слишком хорошую погоду (плотная низкая облачность по прежнему закрывала небо), начальство отдало приказ приступить к экзаменации. Григорию не повезло: на его «Моране» мотор начал давать перебои. Вдобавок поднялся ветер, нижняя кромка облаков снизилась, и вскоре он оказался в сплошном «молоке» на высоте 1300 м. Сквозь белую мглу земля не просматривалась, но Григорий по компасу успел отметить свой курс и, развернувшись, начал планировать. О том, что было дальше, он написал в письме своей матери на следующий день:

«…Ничего сквозь облака не видно. Но все же попал на аэродром и даже на радостях спиральку крутанул. С аппарата меня стащили. качали. Морда у меня вся заиндевела, похож был на лешего, и еще сегодня глаза болят. Ну, да за то теперь я в полном смысле летчик, а не говно (так в тексте. – Прим. авт.), какое-нибудь.

Вскоре ждем отправки на позиции в отряды. Дадут нам туда аппараты «Вуазен», очень хорошие и быстроходные. Впереди у них пулемет стоит и мотор в 130 л. с. «Сальмсон». К весне большие бои ожидаются, можно и должно посильную пользу принести. Аэро-Сук.»

Однако спустя десять дней, выполняя на «Фармане XXII» самостоятельный тренировочный полет, Григорий Сук едва не погиб. На высоте 250 м оборвалась тяга руля высоты. Неуправляемый биплан туг же перешел в пикирование и, несмотря на все усилия летчика, врезался в землю. От удара лопнули привязные ремни и пилота выбросило из кабины в сугробы. Только благодаря этому Григорий остался жив и почти не пострадал – лишь немного разбил лицо и руку.