Техника и вооружение 2008 01

Да, я никогда не забуду те двое суток нашего боевого похода и то, что мы тогда испытали. Сильный ветер, 10-11 миль в час (18,5-20,4 км/ч), и очень сильное волнение. Мы были натренированы питаться во время похода таким образом, чтобы свести процесс усвоения пищи к минимуму. Мы ели немного, пили, по практически не оправляли естественных надобностей. Причем провиант, которым нас снабжали, был приготовлен по специальной рецептуре – с единственной целью сделать усвоение пищи наиболее максимально эффективным и, может быть, даже несколько замедлить этот процесс, поскольку оправление нами естественных надобностей на лодке представляло собой серьезную проблему.

Командир сверхамалой подводной лодки типа «Зеехунд». Кадр из немецкого учебного фильма.

Но в том походе нас поджидала более серьезная проблема – «полетел» воздушный клапан на дизеле, поэтому каждый раз, как только мы всплывали в надводное положение, внутрь лодки устремлялся приличный поток воды. Корма погружалась все больше и больше в воду (рос дифферент на корму. – Прим. В.Щ.), нам даже казалось, что кормовая часть лодки уже никогда не поднимется над водой. Я спросил тогда командира: «Какая здесь глубина? ».

– Мы уже спустились достаточно далеко по каналу, – ответил он. – Так что здесь должно быть метров пятьдесят.

– Тогда надо погружаться, – ответил я ему.

Глубина 30 м была если не критической, то достаточно серьезной для наших подлодок. Но мы продолжали погружаться дальше, пока не легли на грунт. Теперь представьте: наружное давление воды было на 50 м пять атмосфер и толщина легкого, наружного, корпуса тоже была пять, но миллиметров. Шпангоуты отстояли друг от друга на 30 см и напоминали рыбий скелет. Да и прочный внутренний корпус подлодки имел минимально допустимую для таких условий прочность. Но он все же выдержал и не дал трещины.

Внутри лодки наступила почти полная тишина. Исключение составляло журчание воды, перетекавшей из кормы в нос, так что скоро мы оба сидели в воде: командир – впереди и немного выше, а я – позади него и пониже. Но мы оба находились в воде.

Немного поразмыслив, мы решили всплывать как обычно. Дизель под водой не запустить – ему нужен воздух, поэтому оставалосьлишь использовать электромотор. Мы переложили рули на всплытие, затем включили электромотор, увеличив его обороты почти до максимума, чтобы лодка побыстрее оказалась на поверхности, и я мог бы запустить дизель. После этого мы использовали энергию дизеля для того, чтобы осушить все балластные цистерны: у нас и так внутри лодки было достаточно воды, служившей водяным балластом. Поэтому я даже перестал использовать корабельные балластные цистерны вообще.

Вы знаете, что корабль может оставаться на поверхности воды только в том случае, если он имеет достаточный запас плавучести. Так вот, к нам это уже применить было почти что невозможно – подлодка стала слишком «тяжелой». Откачивать воду в подводном положении мы также не могли, поскольку наш водоотливной насос мог работать на глубинах до 25 м, затем нам надо было задействовать ручную помпу, с помощью которой мы могли откачивать за борт воду даже на глубине 50 м. Мы оба чувствовали себя достаточно сносно и не желали покидать корабль. Ну а на пятидесятиметровой глубине покинуть лодку было уже не легко и очень опасно. Так что мы продолжили борьбу за живучесть.

У нас на лодке были два баллона со сжатым воздухом на экстренный случай, и я «опустошил» один баллон в ту цистерну главного балласта, которая располагалась в носу. После этого нос корабля несколько приподнялся. Затем я включил электромотор и субмарина, словно поплавок, выскочила на поверхность. Только представьте: носовая часть подлодки торчит над водой, а корма полностью сидит в воде. В этом положении мы и начали откачивать воду.

Мы пробыли в надводном положении достаточно долго и дождались наступления ночи. Противник нас не обнаружил, поэтому мы продолжали усиленно откачивать воду, чтобы продолжить выполнение боевого задания. Хотя мы знали, что воздушный клапан у нас был по-прежнему неисправен, а воздух внутри субмарины был просто ужасным.

Должен сказать, что замкнутость пространства оказывала на нас сильное воздействие. Мы делали свою работу правильно и умело, но в любой момент все могло пойти наперекосяк. Если бы англичане нас обнаружили, то их корабль в считанные секунды мог отправить нас на дно морское. Так что мне пришлось мобилизовать все свои силы, что стало для меня большим достижением.

Короче говоря, мы смогли все исправить и в конечном итоге вернулись в Эймейден. Мы подошли к самому шлюзу, постоянно откачивая воду. Дежурному крикнули, чтобы нас подняли из воды при помощи крана – иначе, если мы перестанем откачивать воду, то вскоре просто утонем. Командование, конечно, не особо обрадовалось, увидев наше состояние и узнав, что мы вернулись ни с чем. Но, по крайней мере, начальники наши были удовлетворены тем, что мы вообще вернулись.

Обе торпеды были на месте и полностью исправны, что было тоже неплохо: в торпедах мы тогда уже начали испытывать нужду. Но вот субмарина была, конечно же, сильно повреждена. Что делать?

И тогда адмирал Хейе сказал мне: «Харальд, езжай домой в Берлин – я даю тебе отпуск на восемь суток, а затем ты поедешь в Вильгельмсхафен и получишь новую лодку».

Надо отметить, что моя поездка в Берлин была весьма непростой. Дело в том, что тогда везде были эти «цепные собаки» (Харальд Зандер в интервью употребил английское выражение «chain dogs». -Прим. В.Щ.). Я неуверен, что сейчас люди знают, кто это такие. Я вам скажу так: Гиммлер и Адольф сформировали войска, что-то наподобие нынешней военной полиции, личный состав которых носил большие медальоны на цепи, которые висели у них на шее (имеется в виду немецкая полевая жандармерия. – Прим. В.Щ.). Так вот, они отлавливали всех мужчин в районе Берлина и направляли их для формирования отрядов для защиты столицы Рейха. Это был уже конец февраля, и русские войска быстро приближались к Берлину. У меня, конечно, был спецпропуск, который не позволял им рекрутировать меня на оборону города. В моих документах, подписанных адмиралом Хейе, указывалось, что я являюсь военнослужащим соединения «К» – благодаря этому эти «цепные собаки» не могли бросить меня на русский фронт.

А затем все началось по новому кругу. Получили подлодку в Вильгельмсхафене, «обкатали» ее там, погрузились на поезд и отправились к месту назначения. Все 10 новых мини- субмарин разместили в одном эшелоне, нам дали пехотинцев в качестве охраны и затем, сугубо в ночное время, мы проследовали в Эймейден.