Авиация и космонавтика 2007 10

Образование 1 февраля 1958 года единого государства ОАР, включавшего Египет, Сирию и Северный Йемен, сохранило лидирующее положение Насера. Египетским наместником в Сирию был назначен его ближайший соратник фельдмаршал Абд-эль-Хаким Амер, а в строительстве вооружённых сил сирийцам отводилась второстепенная роль: так, доля сирийской авиации в объединённых ВВС ОАР должна была составлять лишь третью часть от египетской. После очередной смены власти в Дамаске недовольными офицерами в сентябре 1963 года Сирия покинула союз. К власти пришла партия арабского социалистического возрождения БААС, провозгласившая строительство «нового общества», но сохранившая традиционный антиизраильский курс.

Ориентируясь на советскую поддержку, Сирия полностью вписывалась в шаблон «прогрессивных национально-освободительных сил», что не помешало ей пережить восемь государственных переворотов разного толка, в том числе и совершённых разными крыльями партии БААС. Политическая неустойчивость не лучшим образом сказывалась на состоянии армии и ВВС – хотя те к середине 60-х годов практически полностью комплектовались советской техникой, но основным союзником в регионе считался всё же Египет, выглядевший более надёжным и перспективным партнёром.

К началу «шестидневной войны» 1967 года сирийские ВВС имели довольно ограниченный потенциал с одной авиабригадой МиГ-21, бригадой МиГ-17 и одной эскадрильей Ил-28. Тем не менее сирийские лётчики, уже имевшие боевой опыт стычек с израильтянами, сумели проявить себя в боевых действиях. Выполняя условия заключённой накануне договорённости с Египтом, уже в первые часы войны в ответ на атаку египетских авиабаз они предприняли ряд налётов на объекты в Израиле – нефтеперерабатывающий завод в Хайфе, пару аэродромов на севере и цели на средиземном побережье. В последующих боях потери понесли обе стороны, причём израильтяне сочли должным отметить «отчаянное сопротивление» сирийской авиации. В результате боевых действий сирийцы лишились почти всей истребительной авиации, однако истребители- бомбардировщики пострадали меньше, потеряв порядка трети состава.

В территориальном отношении Сирия осталось без Голанских высот – небольшого, но стратегически важного нагорья в приграничной полосе, нависавшего над густонаселённым югом страны, откуда противник угрожал не только расположенным здесь объектам инфраструктуры (включая и авиабазы ВВС), но и создавал опасность для находившегося в непосредственной близости Дамаска.

Восстановление ВВС потребовало поставок из СССР новой техники. Не отказываясь от полюбившихся МиГ-17, сирийская ИБА стала получать и более современные Су-7БМК. Поставки шли морем с выгрузкой в порту Латакия.

В силу особенностей здешнего ТВД сирийская авиация, в отличие от египтян, имела возможность наносить удары не только по военным объектам противника на утраченных территориях, но и непосредственно по целям в Израиле (а бомбардировки городов противника были совсем другим делом, нежели вылеты куда-то в чужие пески). При обмене ударами обе стороны практиковали и «психические атаки»: так, 23 января 1970 года сирийские самолёты на сверхзвуке пронеслись над Хайфой, наделав паники громовыми раскатами ударной волны; в ответ израильские «фантомы» через пару дней проделали тот же трюк над Дамаском.

Тем временем после очередного военного переворота в ноябре 1970 года к власти в Сирии пришёл Хафез Асад, деятельный и властный политик. Новый лидер страны, ставший и Верховным Главнокомандующим, железной рукой создал в Сирии строго централизованную иерархическую систему, в которой едва ли не ведущая роль принадлежало армии (Асад и сам был лидером военного крыла социалистической партии БААС). Смена власти в Дамаске произошла как нельзя вовремя – после недавней смерти президента Насера в Египте начали брать верх прозападные настроения, и брешь нашла удачное заполнение в лице Сирии, на долгие годы ставшей надёжным союзником СССР на Ближнем Востоке.

Сам Асад, будучи по конституции демократически избираемым президентом, оставался у власти более тридцати лет, неизменно получая на выборах «всенародную поддержку» и собирая 99,9% голосов. Стратегической целью декларировалось создание Великой Сирии, включавшей Ливан и Палестину; что касается Израиля, то ему на новой карте Ближнего Востока вообще не находилось места и отказывалось в сомом праве на существование. Такой радикальный курс на деле был достаточно реалистичным, отражая настроения в арабском мире и позволяя рассчитывать на поддержку богатых нефтяных соседей, одновременно оправдывая невысокий уровень жизни в стране, разительно уступавший тем же сопредельным государствам, и жестокий порядок в стране, диктуемый правящей партией и президентской властью, оттеснившими в сторону даже традиционные исламские обычаи.

В непрерывно воюющей стране каждая семья непременно должна была отправить одного из сыновей на профессиональную службу в армию, благо на службе ещё и неплохо платили (так, лётчик зарабатывал 400-450 долларов в месяц, побольше наших советников). В сирийской армии служили и женщины, что выглядело весьма смело для исламского мира. Находясь в состоянии непреходящего военного положения, сирийские власти предпринимали суровые меры по поддержанию порядка и внутренней дисциплины: лица, уличённые в шпионаже и сотрудничестве с противником, подвергались публичной казни, сцены которой публиковались в газетах. При таком отношении к секретности становится объяснимой крайняя редкость фотографий военной техники (в том числе и самолетов Су-7) и прочей детальной информации, относящейся к сирийским вооружённым силам. Президент выступал даже в роли религиозного наставника, от имени Аллаха в дни рамадана разрешая своим лётчикам не соблюдать пост и позволяя есть и пить в любое время, для поддержания физической формы и боевой готовности.

В Сирии сформировался крупный советнический корпус из советских офицеров, в ВВС обеспечивавших подразделения до уровня комэска и инженера эскадрильи по специальности (самолёт и двигатель, оборудование, вооружение и др.). Помимо освоения техники, задачей советников являлось содействие в разработке планов боевых действий и боевой подготовке.

Сам уровень «команды» военных советников являлся отражением степени политических отношений между странами и значимости того или иного направления во внешней политике и интересах. Так, в пору большой дружбы с Египтом в должности Главного военного советника там выступал генерал армии или генерал-полковник, в то время как при сирийских вооружённых силах этот пост оценивался на одно-два звания ниже. При подборе кадров необходимо было соблюдать и известный дипломатический этикет. Очевидно, что по этическим соображениям советник никак не мог иметь звание выше старшего местного военачальника – к счастью, в Египте в те годы военным министром был целый фельдмаршал, – но и быть офицером в ранге значительно ниже «подсовет- ного» тоже не годилось, не имея формального права поучать старшего по званию. Сообразно возросшей роли Сирии на ближневосточном направлении в начале 70-х годов поднялся и уровень советнического аппарата.