Авиация и космонавтика 2002 11

Пленум одобрил эскизный проект и рекомендовал немедленно начать разработку технического проекта ракеты Р-ЗА, подчеркнув, что "создание Р-3 является большим качественным скачком в развитии ракетной техники". Лишь представитель Минобороны А.Г. Мрыкин отметил, что выбор параметров ракеты недостаточно обоснован. В частности, что с точки зрения главного артиллерийского управления жидкий кислород не пригоден для боевых ракет. Глядя в сторону главного конструктора двигателя В.П. Глушко, медленно произнес: "Он нас совершенно не устраивает на Р-3!".

Буквально через неделю Королев направил Устинову докладную записку о необходимости так перестроить работу НИИ-88, чтобы весь его коллектив, а не некоторые отделы и работники напряженно работали над созданием Р-3. Королев, интуитивно чувствуя, что проект где-то заминирован, просил его принять меры в направлении возложения на ЦАГИ ответственности за нормы прочности для Р-3 и привлечения его к статическим испытаниям на прочность ее конструкции. А главное, поставил вопрос о срочной организации особого конструкторского бюро (ОКБ) по ракетам дальнего действия.

Министр уже в процессе защиты и сам понял, что разработка столь сложной машины в узких административных рамках отдела, численностью всего в 280 человек, немыслима. Поэтому 24 апреля 1950 г. вышло распоряжение правительства о создании ОКБ-1 и назначении его начальником и главным конструктором С.П.Королева. Затем приказом Устинова в него включили и два отдела института: электрооборудования и приборов управления и испытаний.

Усилили и руководство НИИ-88. Его новый директор К.Н. Руднев быстро нашел общий язык с конструкторами и старался поддерживать все их начинания технического и организационного характера. А вот ЦАГИ и минавиапром отказались участвовать в решении проблем прочности Р-3.

Королев сиял – его мечта, наконец- то, сбылась. В период непродолжительной энергичной деятельности в РНИИ и длительного пребывания за колючей проволокой униженный честолюбивый инженер, обладавший весьма незаурядными способностями, больше всего думал о свободе – свободе творчества. О своем КБ!

После защиты проекта Р-3 все внимание он сосредоточил на подготовке к летным испытаниям машины Р-2, точность полета которой находилась в поле зрения И.В. Сталина. Шел на них уверенно, проведя успешно несколько пусков ее экспериментального образца (Р-2Э). Однако бдительности не терял, веря неписанному закону надежности: "когда все дела идут хорошо, что-то должно случиться в ближайшем будущем". И беда действительно грянула оттуда, откуда ее не ждали

То, что каждая вторая машина терпела аварию, не удручало конструкторов. Они оперативно реагировали – устраняли все обнаруженные недоработки, в основном производственного характера. С пониманием относилась к ним и Госкомиссия, так как боевые части остальных машин падали туда, куда нужно. Но вот перед последним пуском один молодой офицер заметил (при посещении района их падения), что образуемые ими воронки меньше, чем у головок экспериментальной ракеты Р-2Э, несмотря на большую скорость "приземления". Баллистики пожимали плечами, а конструкторы посмеивались. Королев же забеспокоился и попросил начальника полигона В.И. Вознюка послать туда солдат и прочесать бескрайнюю степь. И солдаты нашли сплюснутую, но целую хвостовую оболочку ("юбку") головки, обеспечивавшую ее устойчивое движение в атмосфере носиком вперед. Причем нашли "юбку" довольно далеко от ближайшей воронки, что свидетельствовало о ее отрыве в полете и последующем падении головки плашмя с небольшой скоростью. Осмотр этой "юбки" озадачил Охапкина и Малюгина, проводивших расчет на прочность головки, а также меня, определявшего схемы нагружения ее частей. Разрушились болты крепления "юбки", обладавшие большим запасом прочности.

Разобраться в причине такого феномена аварийная комиссия не смогла вследствие полного отсутствия телеметрической информации о характере полета головки, и главный конструктор велел просто увеличить вдвое число болтов. К великому удивлению, не помогло! "Юбку" снова оторвало, хотя и на несколько меньшей высоте. Ситуация мгновенно обострилась – места для установки дополнительных болтов уже просто не было.

Аварийная комиссия, подтвердив правильность выбора параметров "юбки", пришла к выводу об ошибочном подходе к прогнозированию действующих на нее нагрузок, в частности, изгибающих моментов. А моя группа не усматривала в нем никаких недостатков и, невзирая на жесткое давление руководства, отказалась их как- то корректировать, то есть брать на себя вину за сложившееся тупиковое положение. Доказывала нереальность таких моментов при устойчивом полете ОГЧ. Меня поддерживал лишь Лавров. Поставленное в сильнейшее стрессовое состояние подсознание, в конечном счете, подсказало, что такой момент мог практически возникнуть вследствие мгновенной потери устойчивости движения ОГЧ при максимальном скоростном напоре (у земли) из-за сплющивания "юбки" в полете, вызванного разрушением подкрепляющих ее шпангоутов от нагрева, который не учитывался при ее проектировании.

Я предложил снизить величину этого нагрева путем увеличения вдвое толщины оболочки "юбки". Так и сделали, ибо иных предложений не имелось. И таким образом, эта недоработка, которая показалась всем рядовой, была успешно устранена, что подтвердили последующие в июле испытания второй партии машин Р-2.

Казалось бы, проблема успешно решена. Но всю глубину трагичности ситуации понял только Охапкин. Фактически ракетная техника подошла к "тепловому барьеру", причем намного раньше, чем предполагалось. И принятый варварский способ его преодоления на ракете Р-2 наносил смертельный удар проекту ракеты Р-3, поскольку масса конструкции ее ОГЧ при этом возрастала настолько, что не оставалось места для самого боевого заряда.

Королев был потрясен тем, что совершенно неожиданно для себя оказался на дне пропасти. И достаточно глубокой. Ведь это происходило в период, когда в стране нарастала очередная волна репрессий. А у него на шее все еще висела петля судимости за "вредительство". И за проект отвечал в первую очередь он, а не наука. ОН – главный конструктор. Неистовый гнев Королев обрушил не на консультанта Феодосьева, а на седую голову Охапкина. Несмотря на холерический темперамент, тот покорно слушал Главного. Считал справедливым. Отчасти! Обоих утешало лишь то, что об этом сокрушительном провале ОКБ-1 никто еще не подозревал, и поэтому имелось время на поиск выхода из столь неприятного положения.

Как ни парадоксально, но Королеву сильно повезло, что он очутился в таком положении уже после защиты проекта Р-3. Ведь не было бы у него своего КБ, если бы последний был забракован на корню. Более того, этот "тепловой барьер" мог бы тогда вообще привести к отказу от разработки ракет баллистического типа по примеру американцев.