Авиация и космонавтика 1995 11-12

В книге Толивера и Констебла приведены пять кадров фотокинопулемета. Кадры атаки самолета СБ никаких следов попадания не имеют. Яркая засветка в середине фюзеляжа – это оборонительный огонь стрелка-радиста. Кадры атаки Ил-2, возможно, фиксируют попадание в маслорадиатор, но яркая засветка также результат стрельбы стрелка с Ил-2. В кадрах атак бомбардировщиков Б-17 и Б-24 также никаких следов попадания нет, хотя ввиду малой дистанции стрельбы они, вероятно, были. Кстати, все приведенные кадры сделаны не Хартманом. А где же те, что подтверждают его победы?

Но даже попадание снарядов а самолет – это еще не сбитие. Такие самолеты, как Ил-2, ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-7, были очень живучи. Будучи поражены в бою, они часто возвращались на свой аэродром и после кратковременного ремонта снова шли в бой.

Наиболее надежным подтверждением сбития являются показания наземных свидетелей и обломки упавшего самолета. Но как можно было реализовать эти доказательства в условиях советско- германского фронта?

Практически невозможно обнаружить самолет, упавший в большом лесном массиве или в море. Многие самолеты сбиты немецкими летчиками методом свободной охоты за линией фронта. Естественно, что всякое подтверждние при этом исключалось, учитывая, что со второй половины 1942 года немецкая армия только отступала, и все сбитые оставались в советском тылу. Кстати, в книгах Толивера и Констебла говорится, что официально подтверждены только 150 побед Хартмана, а остальные 202 сбитых доказываются только его письмами к невесте. Что ж, если молодой человек и преувеличил в письмах к невесте свои успехи, то это может быть и простительно.

Еще один немецкий автор свидетельствует: «Большинство самолетов, сбитых в последние месяцы войны, не могли быть подтверждены официально. Однако их утверждение в министерстве предрешено.»

Из сопоставления послевоенных работ советских и немецких историков видно, что немецкое командование завышало наши потери в самолетах иногда в два и три раза. Другое дело, могли ли немецкие асы сбивать самолетов больше, чем советские летчики? Вероятно, да. Для этого были объективные причины. Так, некоторой части летчиков люфтваффе предоставлялась возможность действовать в привелегированных условиях. Они выбирали выгодное для себя время и место боя и имели право не вступать в него, избегая излишнего риска. Атаковали противника наверняка, не связывая себя другими задачами. Обо всем этом писали немецкие асы. в том числе и Хартман. Таких летчиков берегли. Один командир эскадрильи JG52 говорил:

– Жизнь своих летчиков важнее сбитых противников.

Нашим летчикам-истребителям такие возможности в боях не предоставлялись. Хотя во второй половине войны в ВВС стали практиковать свободную охоту и были созданы полки асов, все это в малых масштабах. Главной задачей наших истребителей являлось прикрытие наземных войск от ударов с воздуха и своих штурмовиков и бомбардировщиков. Результаты действий истребителей оценивались наземным командованием по успеху выполнения именно этих задач, а не по количеству сбитых самолетов. Прикрывая штурмовиков, наши истребители не должны были ввязываться в бой с немецкими, а только препятствовать их атакам заградительным огнем. В случае прикрытия переправ и плацдармов наши истребители не имели права уклоняться от боя даже с превосходящими силами истребителей противника.

В 1942 и даже в 1943 годах нашим истребителям предписывалось как можно дольше барражировать над прикрываемым объектом, что требовало полета на экономичном режиме, то есть на малой скорости. Это ставило их в заведомо невыгодное положение при встрече с истребителями противника. Все это препятствовало победе в воздушном бою, но, вероятно, способствовало делу конечной победы.

Отрицая двух- и трехсотенные претензии на победы немецких асов, может быть полезно было бы проанализировать цифры, которые можно признать вполне достоверными, потому что их нет смысла ни преувеличивать, ни приуменьшать.

Баркхорн за всю войну сделал 1800 боевых вылетов.

За это же время – Покрышкин – 600.

Хартман за два с половиной года – 1400.

Кожедуб – примерно за два года – 330.

Немецкое командование, потеряв количественное превосходство в истребителях, делало все возможное для увеличения боевой нагрузки на каждый истребитель. Аэродромы максимально приближались к линии фронта, а летчики делали до восьми вылетов в день. Это было на пределе человеческих возможностей. Однако наши летчики могли бы делать не меньше. В чем же дело?

Длительное отступление 1941-1942 годов, конечно же, дезорганизовывало боевую эксплуатацию самолетов. Это хорошо описано в воспоминаниях Покрышкина и других. Но даже в 1944-1945 годах такое количество боевых вылетов на один самолет наши технические службы обеспечивать не могли. Вероятно, дело в том, что материально-техническое снабжение, техническое обслуживание и технология подготовки самолетов у немцев были на более высоком уровне.

Есть еще интересные цифры, которые никто не стал бы фальсифицировать.

Хартмана сбивали 14 раз. Баркхорна 9 раз. Несколько раз сбивали Ралля. Рекордное число вынужденных посадок имел П. Дютманн – 19. Ни разу не был сбит Кожодуб. Ни разу не был сбит дважды Герой Советского Союза Скоморохов. Не более двух раз был сбит Покрышкин и дважды Герои Савицкий и Попков. Возможно, что число воздушных поражений в боях связано с количеством боевых вылетов. Но важно, что немецкие летчики столько раз после сбития возвращались в строй. Возвращаться в строй после сбития по многу раз могли, как правило, наши летчики, летавшие на штурмовике Ил-2. Этот самолет имел очень эффективную защиту летчика.

Наши летчики-истребители по стольку раз возвращаться в строй не могли. Они при сбитии часто получали тяжелые травмы. Немцы горели реже. Вероятно конструкция Bf 109 была для летчика более пожаробезопасна. Этому способствовало расположение бензобака позади кабины и мотор с непосредственным впрыском топлива. Наши карбюраторные моторы были более склонны к возгоранию. Наверное, стоит еще раз напомнить об Эрихе Хартмане. Поскольку немецкие асы могли сбивать самолетов больше, чем их противники, а Хартман среди них был первым, то, возможно, он наиболее вероятный претендент на звание самого результативного летчика- истребителя второй мировой войны.

Злоключения Хартмана но кончились войной. Оказавшись в советском плену, он был судим и приговорен к 20 годам исправительных лагерей, как сказано в деле № 463 Главной Военной прокуратуры:

«За нанесение ущерба советской экономике, выразившейся в уничтожении 347 самолотов.»

Разумеется, жрецам Фемиды Вышинского не пришло в голову проверить цифру 347. Они ее получили из показаний самого Хартмана. Он, мно кажется, по наивности думал, что победившая страна оценит его воинскую доблесть. Вот это осуждение и приговор послужили для западной прессы и историков убедительным подтверждением числа побед Хартмана.