Авиация и космонавтика 2005 03

Больше всего опасений вызывала страховочная лебедка. Дело в том, что в отличие от американцев испытания у нас проводились со станции, которая, как известно, манипулятора не имеет (чтобы достать улетевший аппарат), а уж пустить такую станцию вдогонку – это уже из области фантастики. Поэтому, несмотря на все заверения СУДовцев о надежности системы, решено было соединить изделие со станцией тонким прочным тросом и поместить лебедку на изделии, хотя потом стало очевидным решение о размещении ее на станции. Но тогда казалось – пилоту виднее, он должен оперативно управлять лебедкой. Лебедка являлась сложным агрегатом. Сделаешь усилие сматывания во время отхода большим (был там такой хитрый вал, который позволял это сделать), будешь вносить помехи на движение. При малом усилии трос не подматывался, и возникало естественно возможность запутывания. Поместили эту лебедку в изделии около ног космонавта сзади, выход троса сделали в центре массы на спине, а для исключения повреждения и перецепки троса вперед поместили его на выходе в пружинную оболочку и всегда с сомнением посматривали – уж больно велико трение, но считалось, что невесомость все спишет. Уже подошел заказ серийных образцов, а решения не было, тем временем летные испытания подтвердили – сматывание троса практически не происходит – застревает даже без изгиба его, а уж при перецепке троса на шпангоут спереди и говорить нечего. Испытание перенесли на стенд с аэростатической опорой и начали думать, как снизить трение с 0,7-0,8 кг до 0,1 кг.

Проводили различные эксперименты – прокладывали трос в пластиковой оболочке, на выходе троса из лебедки ставили ролики в различных вариантах (так как при повороте установки трение максимально именно на кромке выходного устройства) – все напрасно. Начался «мозговой штурм». Генеральный предложил даже премию пропорционально исключенному трению, правда, потом про это как-то забыл под предлогом, что одним из авторов варианта снижения трения был он сам. В общем, решение задачи снижения трения шло несколькими путями. Первое: решено было поместить лебедку на шпангоуте спереди (под этим соусом влезли в ТЗ по массе, исключив из нее массу лебедки, а это – 12 кг), и на станцию ее отправили заранее грузовиком «Прогресс». Второе – выход троса направили прямо от космонавта. За счет первого и второго исключили трение шнура в корпусе изделия. Третье – пришлось разработать дополнительное самоориентирующееся устройство выхода, которое родилось в результате коллек тивного обсуждения у Северина и по результатам экспериментов воплощено в конструкцию Л.Е. Арефьевым. Это позволило на выходе заменить трение по кромке на трение качения и исключить закусывание при поворотах аппарата с космонавтом. Впоследствии на устройство было выдано положительное решение на заявку на авторское свидетельство.

Самый последний неутык появился после установки лебедки на шпангоут. Дело в том, что за это время специалисты по скафандру переделали его крой, и при наддуве скафандра лебедку нельзя было установить. Мешала наддутая область ниже пояса. Пришлось срочно менять кронштейн лебедки, удлинять его на 60 мм (это-то при дефиците габаритов в поперечном сечении) но, поскольку выхода не было, пошли и на это. Вообще сам процесс выхода многократно проигрывался и в гидробассейне, и на самолете лаборатории ИЛ-76. Подчас предполагались всевозможные варианты спасения космонавта при потере сознания. Предлагалась даже сеть размером 4x4 метра, на которую космонавт с установкой будет падать при работе лебедки на подматывание. Из- за приобретенных навыков космонавтам долго не давали тренироваться на плоском стенде – пожалуй, наиболее всеми любимом, хотя впоследствии Викторенко отмечал, что наиболее похожи на полет как раз «полеты» на плоском стенде.

Незадолго до заказа образцов для ЛКИ наши испытатели подкинули нам еще одну «козу». После многочисленных испытаний они стали утверждать, что ручка перемещения в таком виде неудобна, ее надо делать Г-об- разной в плане, поверхность пультов спрямить (это после мороки размещения в них органов управления), а самое главное – ввести «развал» в рабочем положении правой штанги, т.е. правая штанга должна перемещаться в рабочее положение по хитрой траектории и поворачиваться сразу в двух плоскостях. Объясняли они это (Гунбин, Михаилов и Балашов) тем, что при длительной работе руки космонавта устают, и надо расположить их как можно шире при пилотировании. Добились они своего через консилиум во главе с Севериным. Новое исполнение смотрелось, как будто горе-мастера промахнулись в изготовлении кронштейна, и пульты развернулись в двух плоскостях. Показали Генеральному. Решение было категоричным – вернуться к предыдущему положению. Кстати, никаких замечаний после ЛКИ не поступало.

Ну раз вернулись к пультам, то уместно вспомнить и другое «бодание» между нашими испытателями, ЦУПовскими, НПО «Энергии» и летчиками испытателями. Дело касалось ручек управления, точнее, их мнемоники. Как уже говорилось, они расположены на пультах: перемещения – на левом, вращения – на правом. Если с ручкой перемещения было все ясно: перемещаешь ее вверх – движение с места вверх, тумблер вперед – перемещаешься вперед линейно и т.д., то с ручкой вращения было ясно только с вращением по крену, а по тангажу и курсу были самые разноречивые суждения. Считалось, что в критические секунды у космонавта проявятся те навыки, которыми он больше всего обучен. А приобретенные рефлексы – вещь тонкая. Все испытуемые «Звезды», НПО «Энергия», ЛИИ сходились в одном: при повороте ручки вправо аппарат должен разворачиваться вправо, и наоборот по курсу (приводились даже доводы автомобилистов). В конечном итоге так и сделали, а вот по тангажу фазировку не поменяли. В дальнейшем это не вызвало больших неудобств.

5 октября 1989 года, в холодный осенний день, произошло знаменательное событие – наше предприятие посетили два американских астронавта Джорж Нельсон и Джон Фабиан. Цель посещения – знакомство с нашей космической техникой – скафандром для выхода и установкой перемещения космонавта. После непродолжительной беседы с руководством завода «Звезда» американцев повели в отдел 12, где и произошли основные события. Сначала была проведена короткая лекция по устройству установки (Северин, Сверщек, Лившиц), освещена динамика перемещения, были ответы на вопросы. Астронавты также подробно поделились в основном динамикой перемещения MMU.

Основное отличие – это минимум тумблеров управления, отсутствие фиксированных скоростей вращения в основных режимах управления (у нас это режим ПАУ, у них НУ) и фиксированных импульсов на перемещения. Для режима стабилизации у них только одна кнопка (причем стабилизация только при отсутствии перемещения). В целом обмен был полный, доброжелательный и полезный. Зарубежным гостям было что рассказать – Нельсон в апреле 1984 года участвовал в работах по спасению спутника «Соулар Макс» – удалялся с установкой MMU от борта «Шаттла» на 90 метров. Фабиан в одном из последующих полетов «Челленджера» (еще до роковых событий) вместе с женщиной-астронавтом Салли Райд вывели на орбиту два крупных спутника связи, используя манипулятор («механическую руку»). После обмена информацией Нельсону было предложено опробовать установку и скафандр на стенде, позволяющем перемещаться в плоском движении (стенд АСО ), что он с удовольствием проделал. «Пилотирование» вызвало небольшие затруднения, сказывалось обилие тумблеров переключения, надписи на русском языке и необходимость перевода. Тем не менее, с помощью операторов стенда Жижикина и Новицкого, он отъехал от причала и после маневров благополучно причалил к ШСО. Затем посыпались вопросы со стороны ведущих по скафандру – Абрамова и Стоклицкого об эргономических возможностях. Был дан утвердительный ответ, что скафандр на «уровне». Затем Нельсон в скафандре под рабочим давлением оставил автограф на своей фотографии в журнале Америка. Сами понимаете, что журнал резко взлетел в цене, и остается позавидовать его обладательнице конструктору В.Булатовой.