Авиация и космонавтика 2003 09

К моменту окончания согласования указанного постановления в СКБ доставили части корпуса Фау-2 и найденные в Германии чертежи ее узлов, которые подлежали переизданию. Машине присвоили название Р-1 и засекретили ее (скрывая сам факт преобразования завода в ракетный центр), а большую группу конструкторов СКБ направили на стажировку в Германию.

Согласно постановлению на базе завода создавался институт НИИ-88. Министерство вооружения (MB) становилось головным по всем реактивным снарядам с жидкостными реактивными двигателями, а МАП – по реактивным самолетам-снарядам. На МАП возлагались также работы по жидкостным двигателям для БРДД и производству аэродинамических исследований. В порядке помощи MB в части освоения новой отрасли техники из МАП переводились 20 специалистов, в основном, из НИИ-1. 13 мая 1946 г. это основополагающее постановление подписал председатель Совмина И.В. Сталин с указанием считать "работы по развитию реактивной техники важнейшей государственной задачей и обязать все министерства и организации выполнять задания по реактивной технике как первостепенные". Контроль за исполнением постановления возлагался на Спецкомитет по реактивной технике при Совмине, председателем которого стал Маленков.

Техническое обслуживание ракеты Р-1 на старте

Таким образом, в нашей стране изначально судьба ракетной техники оказалась в руках не ВВС и авиационных фирм, а ГАУ и заводов MB, что, несомненно, отразилось на темпе ее развития. Артиллеристам намного труднее было решать те проблемы, от которых ушел МАП. Они их и не видели!

Костин, к примеру, лишь улыбнулся, услышав, что его КБ не сможет работать без сверхзвуковой аэродинамической трубы. Поручил своему инженеру Л.Б. Вильницкому срочно подготовить проект последней. Тот добросовестно изучил всю имевшуюся техническую литературу по данной проблеме и представил соответствующую объяснительную записку, в которой указывал на необходимость сооружения огромных воздуходувок (как для домны) и мощной электрической подстанции. Глянув на выводы этой записки, Костин с возмущением вернул ее: "Ты в своем уме? Ты же, видимо, перепутал ватты с киловаттами". Робкие оправдания Вильницкого, что все делал по книжкам, его не успокоили.

Когда в июне я переступил порог СКБ, в его составе находился только один человек – Антипин (доцент лесотехнического института), который считал, что Фау-2 не снаряд и не "жестянка", как окрестил ее Костин, а летательный аппарат. И что ее конструкция сделана не с артиллерийскими, а с авиационными запасами прочности, обеспечение которых не под силу конструкторам СКБ. Костин дал ему добро но организацию (общего для всех отделов) расчетного бюро с группами аэродинамики, прочности, двигателей и устойчивости движения ракет. Шли в эти группы лишь зеленые молодые специалисты, искавшие невспаханные целинные участки. Мне Антипин доверил вопросы прочности конструкции и направил на стажировку не в Германию, а в ЦАГИ. Заместитель начальника ЦАГИ А.И. Макаревский предоставил мне возможность ознакомления с технологией отработки прочности самолетов и разрешил переправить в СКБ все заинтересовавшие меня труды своего института. Понимал, что ему придется как-то помогать нам ( не только в области аэродинамики) до создания соответствующих научных отделов в НИИ-88.

А комплектация этих научных отделов протекала вяло – им требовались квалифицированные специалисты, а уволиться тогда по собственному желанию никто не мог. Техническое управление MB вынуждено было передать решение этого вопроса кафедрам механико-математического факультета МГУ, которые практически занимались только фундаментальными проблемами аэродинамики и прочности и не имели представления о задачах, волновавших конструкторов.

Устинова это обстоятельство не беспокоило. Его заботили прежде всего трудности, связанные с воспроизводством немецких машин. Он счел целесообразным возложить всю ответственность за их преодоление на начальников отделов СКБ посредством присвоения им престижного звания главных конструкторов (ГК) этих ракет и их систем. Точнее, их копий. Хотя такое звание являлось, по сути, бессмысленным, звучало оно солидно. Поскольку в стране посредством ГК называлась должность руководителя КБ, а по конкретным машинам или объектам назначались ведущие конструкторы, Устинов ликвидировал должность главного конструктора СКБ и ввел должность его начальника, поставив на нее старого своего товарища Тритко. Костина же перевел в ГК одной из зенитных ракет.

С кандидатом на звание ГК копии Фау-2 Синельщиковым Е.В. он прибыл в Германию с целью ознакомления с тем хозяйством, с которым было связано ее воспроизводство. Масштабность немецких работ поразила их и даже немного напугала. Но командовавший этим хозяйством в Германии генерал Л.M. Гайдуков вовремя бросил им спасательный плот. Порекомендовал присвоить звание ГК копии ФАУ-2 своему заместителю С.П. Королеву – честолюбивому инженеру, обладавшему сильной волей, проницательным умом и незаурядными организаторскими способностями, успевшему уже хорошо изучить устройство Фау-2 и технологию ее предстартовых испытаний.

Так как артиллеристу Синельщикову, впервые увидевшему здесь ракеты, было все равно, чем руководить, он согласился с охотой стать главным конструктором зенитной ракеты "Вассерфаль". И 9 августа 1946 г. Устинов назначил Королева ГК конструкции Р-1.

Подобные звания ГК объектов ее системы управления получили М.С. Рязанский, Н.А. Пилюгин и В.И. Кузнецов, по агрегатам наземного комплекса обслуживания – В.П. Бармин, по двигателю – Глушко. Появился ГК даже по телеметрической системе "Мессина".

Беспартийный Королев знал, чем рискует – отсидел с 1938 г. шесть лет "за срыв отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения", будучи только начальником небольшого подразделения РНИИ (НИИ-1). Однако он верил в свои силы, в свою звезду, не боялся никаких трудностей и упорно стремился к своей заветной цели – созданию своего КБ. Самокритично осмыслил причины провала в РНИИ своей попытки построить ракетоплан "для достижения рекордной высоты и скорости полета" силами нескольких инженеров, имевших опыт изготовления лишь любительских планеров.

Через неделю Устинов утвердил директором НИИ-88 Гонора Л.Р., а его замом по науке проф. МГУ член-корр. Академии Наук Ильюшина А.А. Спустя две недели Гонор назначил Королева начальником отдела РДД в СКБ, переведя Лапшина в его замы. Королев мудро воспользовался особенностями своего административного положения в институте, созданном Устиновым. Ведь в качестве ГК ракеты Р-1 он должен был координировать работу всех ГК ее систем, то есть общаться с ними на равных. С другой стороны, как начальник отдела он мог формально контактировать с ними только через руководителей СКБ или института, для которых ракетная техника еще являлась темным лесом. Поэтому Королев образовал межведомственный совет главных конструкторов по данной машине (СГК) для рассмотрения и решения всех проблем. Естественно, что главные встретили такую идею с восторгом, а все начальники института – в штыки. Министерство согласилось с Королевым, но придало СГК совещательный характер.