Сергей Ишутин - Воспоминания случайного железнодорожника

Свою хитрость наша учительница, конечно, маскировала, но не настолько, чтобы никто не догадался. В конце 4-го класса Анна Константиновна маскировку отбросила. Четвероклассникам полагалось тогда сдать четыре экзамена: арифметику – устно и письменно и русский язык – тоже устно и письменно. Билеты и задачи она приобрела заранее, и мы последний месяц их "штудировали". Результаты экзаменов против 4-го "Б", который этого не делал и об этом ничего не знал, (наша учительница нам строго настрого запретила кому-нибудь говорить о нашем методе подготовки) были отличными. Я получил, как и большинство в классе, на всех экзаменах "пять". Вспоминаю, что по русскому языку все в классе боялись 21-го билета. Ну не запоминался он и все! Боялся его и я. Он мне и попался. У меня даже голос дрогнул, когда я говорил комиссии номер билета. Что я отвечал, и как на него реагировала комиссия, один Бог знает. Но я помню, что Анна Константиновна улыбалась, прикрываясь газетой. Все равно – "пять"!

Анна Константиновна в то время замужем еще не была и жила со своими родителями. Семья эта была оригинальная. Ее отец был по национальности татарин и имел две жены. Одна из них родила ему двоих детей: сына и дочь. Оба получили образование. Сын был офицер и служил в авиации, дочь была нашей учительницей. Сына я почти не видел, он приезжал иногда только в отпуск. Поэтому эта семья жила в то время вчетвером. Мать двоих детей была домохозяйкой. Нигде не работала и вторая жена, впрочем, как и их общий муж. Но вторая жена детей не родила, и, наверное, потому ездила с главой семьи в лес за дровами, за сеном, т. е. выполняла всю мужскую работу. Вместе с мужем она косила сено, заготавливала дрова, обрабатывала огороды и т. д. Вторая жена в выполнении каких-либо тяжелых физических работ замечена не была. Конечно, нам, детям, наличие двух жен у одного мужчины казалось странным, и мы спрашивали: "А почему?". На что взрослые "убедительно" отвечали: "Он татарин!". Кстати, этот татарин не оставлял без внимания и чужих жен. Мы были детьми пронырливыми, "засекли" его и в этом.

Я уже упоминал, что все дети, росшие в то время, имели постоянные домашние обязанности. Часть обязанностей я уже перечислил. Но у меня была еще одна обязанность, которой я никогда не гордился, это – пасти коров. Корову в то время держали почти в каждом дворе. Основная масса жителей "гоняла коров в стадо". Весной избирался пастух, и он с мая до октября месяца пас коров за кирпичным заводом. Но был и другой вариант содержания коров летом – это пасти их индивидуально вдоль железной дороги. Стадо там пасти было невозможно потому, что это запрещалось из-за опасности выхода коров на железнодорожную линию и наезда на них поезда. Но за одной коровой можно было уследить и выхода ее на железную дорогу не допустить. Но для этого надо быть постоянно рядом с ней. После окончания первого класса такая обязанность была возложена на меня.

Нашу корову звали Галькой. Это была смирная и послушная корова, поэтому я без особого труда освоил свои новые обязанности. Пастухов, подобных мне, набиралось до 15 человек, и, понятно, нам было нескучно. Трава вдоль железной дороги была лучше, чем, на постоянно вытаптываемом большим стадом, поле за кирпичным заводом, поэтому наши буренки давали больше молока. Но постепенно желающих пасти скотину становилось меньше. Все- таки здесь иногда коровы попадали под поезд. Вероятность потерять надежную кормилицу заставлял людей выбирать из двух зол меньшую опасность. Но мои родители мне доверяли, и мне пришлось оправдывать это доверие до 7 класса. Мало того, мне после второго класса уже пришлось пасти корову и телку. Потом соседка уговорила мою мать взять под мой надзор и ее корову, затем еще одна соседка уговорила ее в этом же. Мать не была "диктатором" и убеждала меня "экономикой". Она говорила: "Две коровы по 50 рублей в месяц – это 100 рублей. Май, июнь, июль, август и сентябрь – это пять месяцев. Значит, за лето ты заработаешь 500 рублей. Мы сможем купить тебе хороший костюм к школе". Так я и зарабатывал себе на костюм вплоть до 7 класса.

Конечно, пасти коров надо было каждый день и в любую погоду. В том числе и в период затяжных дождей. Неприятно быть в промокшей насквозь одежде, т.к. укрытием от дождя могло быть только дерево и сложенный капюшоном обычный мешок. Правда, коровы в дождь пасутся хорошо, спокойно, но тут впору самому бегать от дождя и комаров как корова от оводов в жаркую погоду. Еще неприятно было рано вставать. Ведь коров надо выгонять пасти до семи часов утра, значит, вставать надо было в шесть. Для меня это была очень большая неприятность. Дело в том, что вечером, пригнав коров к заходу солнца и быстро поужинав, надо было бежать на "тырло" (так называлось место, где собиралась молодежь с нашей и соседних улиц), откуда возвращались домой уже после 12 часов ночи. Спали мы на чердаке сарая, сделав постель на сене. Поэтому мать не могла проконтролировать, когда мы приходим домой. Да она и не ставила перед собой такой цели. Просто вечером, когда я "убегал гулять" (и такое было выражение), она говорила: "Не забывай, тебе утром рано вставать". А утром она также спокойно произносила: "Я тебя вчера предупреждала, что рано вставать". Сколько раз я, поднимаясь, думал, что возьму телогрейку, выгоню коров, и как только они начнут пастись (а рано утром они пасутся довольно спокойно), я посплю на этой телогрейке. Но пока встанешь, выпьешь кружку молока с хлебом, выгонишь коров и дойдешь с ними до пастбища, уже спать не хотелось.

А вот о том, что прежде, чем меня будить, мать уже успевала многое сделать по дому, в т. ч. подоить корову, я не думал. А ведь ей тоже хотелось спать. Но так было во всех домах, и мой эгоизм, думаю, тоже не был исключением.

Не было тайной, что все пастухи курят. Так защищались от комаров. Курил и я. Вначале "тащил" у отца "самосад", затем я начал играть на деньги "в чику" и “в орлянку”, и научился играть так, что выигрыш у меня был гарантированным каждый день. Благо для тренировок времени было достаточно. Потому стал курить папиросы, и даже иногда "Казбек», который тогда курить могли позволить себе только состоятельные люди.

Ещё одно воспоминание с тех пастушьих времён. «Коллега» по работе Лёнька Чепиков утащил дома 50 рублей. У них был бык, к которому водили клиенток. Обслуживание стоило 50 рублей. Его мать такую купюру сунула за зеркало и потом, видимо, забыла. Так выходило со слов Лёньки. Нужно было нам их «оприходовать». Решили купить копчёной колбасы. Она тогда стоила порядка 40 рублей. При тех зарплатах эту колбасу покупали редко. Я дома её к тому времени не видел. Лёнька тоже не видел. Вот и решили восполнить пробел. Купили килограмм. Съесть весь килограмм за раз не могли. Остаток закопали в штабель угля. На второй день нам ещё есть её не хотелось – объелись вчера. Было лето, жара. Когда мы решили её откопать и доесть, она уже была зелёной. Пришлось просто выбросить собакам. Вспоминаю этот эпизод ещё и вот почему. Колбаса в магазинах была потому, что она стоила дорого. Её мало покупали – зарплата низкая. Но когда зарплаты подросли, колбаса со свободной продажи исчезла.