В. Дудко - Крах наступательной стратегии ВМС США на ТОФ. Книга 2. На острие стратегий

Морские классы в России кочуют с 1827 года и только в 1938 году они получили своё здание 6 ВОК ВМФ. Курсы были размещены в специально построенном здании на Малоохтинском проспекте, дом 80/2, где они и находятся по настоящее время. Это красивое и знаменитое здание было заложено с одной целью обучения офицеров ВМФ СССР. Морское ведомство осознавало необходимость для страны иметь сильный флот и отлично подготовленный офицерский корпус. Интерьер главного здания напоминает музей: экспонаты в стеклянных витринах, огромные стеллажи книг, бюсты, картины, флаги и знамёна, прочие реликвии славных дней. Есть мемориальный зал, где увековечена память героев и погибших кораблей российского и советского флота. В то же время излишества отсутствуют. Белоснежные залы и комнаты напоминают некоторые дворянское собрание, а некоторые отсеки корабля, их спартанская обстановка ничем не отличается от кораблей, на которых предстоит служить выпускникам. Командирские классы – это лучшее учебное заведение в ВМФ, в котором офицер получал знания конкретно по тому, что нужно будущему командиру подводной лодки или флагманскому специалисту соединения. Там преподают опытнейшие педагоги, прошедшие путь флагманских специалистов соединений, командиры кораблей, подводных лодок и соединений, которые имеют громадный опыт службы и большую наплаванность на подводных лодках и надводных кораблях. К концу обучения на 6-х ВОК ВМФ проходили состязания между учебными группами на лучший КБР, ракетный и торпедный расчёты, на лучший ГКП по управлению ПЛ и др.

Во время учёбы на 6-х ВОК ВМФ я со своей женой жил на съёмной квартире. У нас в то время родился сын. Комнату нам сдавала прекрасная добрая женщина. Сегодня вспоминаю тех, с кем учился, и тех, кто стал известен. Большинство не оставило после себя ничего, кроме имён на досках отличников. Лишь эти короткие фамилии в списках напоминают о честолюбивых учениках. Эти списки ещё раз подтверждают, как неуловима и непостоянна слава. И что характерно, известными становятся не отличники, а одарённые люди, имеющие способности и к учёбе, и к службе.

После окончания классов меня назначили старпомом на К-492. Командиром лодки был капитан 2 ранга Гордеев Игорь Иванович, ранее командовавший ДПЛ пр. 641, а после окончания ВМА назначенный командиром «атомохода». Кстати, очень много командиров дизельных лодок стали «через Академию» командирами АПЛ.

Старпом на корабле – главный планировщик и он же реализатор своих планов, он же участник всех награждений непричастных и наказания невиновных. Второй человек после командира, который занимается организацией службы, планированием боевой подготовки, ведением документации. Работы много, поэтому дома бывал редко. На флоте существовала даже такая фраза: «Должность старпома не совместима с пребыванием на берегу».

Экипаж направили в учебный центр на освоение нового проекта. Мы прибыли туда с уже устоявшимся мировоззрением подводников первого поколения лодок. Теперь вся учёба экипажа крутилась вокруг главной задачи многоцелевой лодки – найти ПЛАРБ противника и при этом не обнаружить себя. Решением задач поиска, отработкой тактических приёмов были наполнены наши прежние боевые службы – это все делалось практически в районах предполагаемых боевых действий и что важно с «вероятным противником», а не условно. К тому времени поиск лодки противника уже не был своеобразной игрой, где главная задача была найти противника его обнаружить и не дать ему оторваться, даже тогда, когда он тебя обнаружит, а если оторвался – найти и опять скрытно установить слежение. И это не просто поиск по интуиции, а строгие математические законы, формулы и расчёты.

У американцев появились новые лодки типа «Лос-Анджелес», вступающие в состав их флота. ГАК у них имел дальность обнаружения на порядок выше, а собственная шумность – ниже. Они решали свои главные задачи слежение за нашими РПКСН, а нас не подпускали к себе, и лишь потом нам становилось известно, что за нами следят. И нам, зная, что противник слышит дальше, приходилось хитрить, использовать тактические приёмы, вынуждающие противника обнаружить себя. А как только он занервничает, увеличит ход – мы его обнаруживаем. Все эти контакты в режиме пассивного шумопеленгования и слежение были краткосрочные (20—30 мин.), а в сравнении с результатами, полученными нашей «Щукой» по слежению за американскими ПЛАРБ, – просто мгновениями. Теперь для слежения за ПЛ мы разрабатывали свою науку – систему знаний и действий, направленных на достижение подавляющего превосходства над противником. Американские многоцелевые лодки сопровождали ПЛАРБ и авианосные соединения. Теперь нам предстояло, обнаружив ПЛАРБ искать многоцелевую лодку, и зачастую, обнаружив «стратега», мы обнаруживали сопровождавшую его лодку. Иногда многоцелевая лодка специально «подставлялась», чтобы прикрыть ПЛАРБ. А обнаружив авианосец искать лодку и корабль-ретранслятор. По мнению командования, наши «стратеги», плавая на своих РПКСН, действуют тихо и неспешно, уклоняются медленно и неторопливо, часто представление о действиях противолодочников (как надводных, так и подводных) имеют приблизительное и недостаточно глубокое, в связи с чем и задачи охранения РПКСН тогда впервые стали возлагать на нас. Они были «зашорены», а надо, чтобы командир РПКСН имел полное представление о том, какие против него будут приниматься меры, в т. ч. и авиацией.

К сожалению, тогда же мы практически не отрабатывали противоавианосную войну. Она полностью возлагалась на надводные корабли, авиацию и как силы поддержки на ракетные ПЛА, действующие по данным наведения и целеуказания авиации. Такой подход полностью исключал раздел противоавиносной войны многоцелевыми подводными лодками. Нам на этом выходе предстояло открыть это направление и доказать высокую эффективность лодок против АМГ, впервые разработав эту тактику.

В Обнинске нас сразу предупредили, чтобы мы готовились к Московской квалификационной комиссии и специальной проверке по программе какого-то университета на «сообразительность» т. н. тестирование. Было непонятно зачем, если мы только приехали учиться. Нам предложили готовиться по программе командира сдачи на допуск. Мы срочно, только зачем? Повторяли вопросы живучести, знания и обязанности, в т. ч. по применению оружия, навигационной прокладке, использованию связи. Кроме того, возможны вопросы аварийности. Я построил командиров боевых частей и доложил командиру, что мы к «взбалтыванию» готовы, зелёная форма в полном порядке.

Комиссия работала 3 дня. Вопросы были разные и часто абсурдные, кадровик у меня спросил обязанности командира полка (зачем?), у штурмана спрашивали правила совместного плавания надводных кораблей при выходе в ракетную атаку и т. д. Спрашивали не то, что нужно, а то, что помнили сами.