Рудольф Гусев - Такова торпедная жизнь

В начале 80-х годов он уволился. К тому времени я уже служил в Москве, в УПВ. Прощаясь, он говорил мне: «Теряем тебя как специалиста, будешь теперь бюрократом, защищать бракоделов…»

Он долго болел. Сотрудники отдела с новым начальником Ларионом Бозиным посещали его. В последний раз он растрогался, благодарил за визит, передавал всем привет: «Спасибо, индейцы, что пришли попрощаться! Пора отдавать концы… Завтра в госпиталь».

Он похоронен на Серафимовском кладбище. Минёры и командиры лодок флотилии на похороны Бориса Васильевича собрали большую сумму денег — на венок и в помощь семье. Помнили и чтили его. Помнят и чтят его и в Минно-торпедном институте. «Индейцы» не забывают его могилу.

Все мы, его институтское окружение и его преемники на флотилии, давно на пенсии. Валентин Евгеньевич Григорьев завершил службу начальником отдела боевой подготовки УПВ ВМФ. Контр-адмирал Алексей Алексеевич Кавун — начальником МТУ ТОФ. Хорошую закваску получили торпедисты у Бориса Васильевича.

На этом можно было бы и закончить очерк о нем. Но мне не дает покоя торпедный футик. Все мы раньше получали его из рук старших товарищей. С напутствием. Ане ввести ли его, торпедный футик, нашим преемникам как знак поощрения торпедистов за успешную эксплуатацию оружия. И вручать его, например на сборах минёров. Это будет красиво звучать: «Серебряный футик вручается торпедисту…»

Минно-торпедный институт ВМФ был образован в 1932 году и в разные годы назывался по-разному. По крайней мере так, как я его здесь называю, он не назывался никогда. Был он научно-исследовательским, научно-испытательным, под разными номерами. Был самостоятельным, чаще входил в состав. Так что не только супостат, но даже не все преданные Отчизне минеры могли с уверенностью сказать его точное наименование, координаты и почтовый адрес. Периодом расцвета института были послевоенные годы. Потом были сокращения, слияния, пасмурная стабильность. Мы посетим его в один из дней октября 1978 года, когда появилась определенная нервозность в его работе. В этот период мы начали отставать от американцев по тепловой энергетике торпед, в массо-габаритных характеристиках, технологии. Не только торпедисты, а страна в целом.

Первым начальником института был Александр Евстратьевич Брыкин. Было ему в 1932 году 37 лет. Молоды были и сотрудники института. Правда, время было суровое. Ошибка в работе на этом уровне называлась вредительством, а мера наказания — расстрел. В 1937 году в институте работала комиссия, которая отметила отставание в создании оружия от строительства новых кораблей, слабую связь с флотом. Головы тогда полетели в промышленности. Чудо. В период нашего посещения институтом руководит Андрей Андреевич Хурденко. Он был шестым начальником института, и было ему 59 лет. Сотрудники института не отставали, институт старел вместе с шефом.

Полночь. Научные сотрудники Минно-торпедного института ВМФ, младшие и старшие, кандидаты наук и доктора, начальники управлений, отделов и лабораторий после просмотра телевизионных передач отходят ко сну. В чёрных длинных трусах и блёклых майках, с наметившимися животиками, они были живым воплощением всеобщего равенства и братства перед Господом.

Настроение у всех было сытоудовлетворённое. Позади, в общем-то, неплохой день. В буфете в обед Сима «давала» болгарские огурчики и помидорчики. По паре баночек в одни руки. При входе работал заезжий книжный ларёк. Внезапных проверок режима и секретного делопроизводства не было. День был неприёмным, и посетителей из промышленности и других учреждений не было. После обеда в отделах подводили итоги выполнения социалистических обязательств за третий квартал, затем готовили сведения для комиссии, которая завтра начнёт выявлять лучший отдел в управлении. Но самое главное — все получили получку, после чего женщины управления под различными, вдруг возникшими неотложными предлогами, покинули институт и заполнили близлежащие магазины и палатки. Мужчины энергично и непрерывно курили на трапах, зорко посматривая время от времени на часы. Они уже давно распределились на оперативные маневренные группы по специализации и маршрутам отхода. Не успели стрелки показать 17 часов 25 минут, как на выходе из института мгновенно образовалась пробка, и для ускорения процесса дежурный офицер даже отворил дополнительный выход и лично проверял пропуска, что категорически запрещалось: а вдруг проникший в институт американский шпион решит выйти через двери по поддельному пропуску и неопытный дежурный упустит верный шанс его схватить? Знакомыми маршрутами направились научные сотрудники по ближайшим буфетам. Собственно, мимо них никак не пройти. Кто по Обводному на Лиговку — пожалуйста, к автостанции, кто по Обводному на Невский — будьте любезны, в дом с колоннами у Александро-Невской Лавры. Кто спешит на метро и едет на автобусе-подкидыше до Московского вокзала, то там этих заведений «до дури». В неофициальной обстановке делового буфетного шума сотрудники заново, теперь только шёпотом и намёками обсуждают наболевшие вопросы по кругу ведения: критикуют некоторые аспекты выполненных в других отделах НИР и ОКР, уточняют намечающиеся вакансии, возраст начальников, а также выражают обеспокоенность отставанием от американцев по тепловой энергетике универсальных торпед. Лихая буфетчица тщательно, на глаз, отмеривает в стаканы очередные 100 граммов и отсчитывает приготовленные ещё днём бутерброды — кому с колбаской, кому с сырком, кому с килечкой, из расчёта 01 на 50 грамм.

Но мы с вами, дорогой читатель, не будем далее прислушиваться к тому, о чём сейчас конкретно толкуют возбуждённые учёные. Оставим их, пусть они эффективно снимут стресс…

К полуночи они все уже крепко спят. Кто же из них не спит, возбуждённый непосильной ответственностью? Вот горит свет в окнах квартиры контр-адмирала Андрея Андреевича Хурденко. Как летит время! Ведь ему пора уже на пенсию. А давно ли, всего каких-то 37 лет назад он, выпускник училища имени М. В. Фрунзе, был назначен командиром БЧ–3 на эскадренный миноносец «Резкий» Тихоокеанского флота. Андрей Андреевич — правильный и последовательный минёр. За 14 лет он стал флагминским минёром Тихоокеанского флота, успев закончить и Высшие офицерские классы, и Военно-Морскую академию. Далее он был назначен начальником отдела противолодочных ракет Управления Противолодочного Вооружения в Москву. Но там не прижился и вскоре был переведён в институт. В научном плане Андрей Андреевич нашёл своё место, выбрав не самое наукоёмкое, но зато самое закрытое направление, и в работу института вмешивался в тех случаях, когда невмешательство грозило неприятностями ему лично. Что же касается представительских функций — он выполнял их сам, не перекладывая на плечи управлений. Вот завтра, как раз, прибывает какой-то генерал из аппарата заместителя Министра Обороны по вооружению. Хочет посмотреть лабораторно-стендовую базу института. «Может, дать ему лучше обзорную лекцию по всему морскому подводному оружию? Весь комплект самых новых образцов имеется. Ладно, утро вечера мудренее. Не в первый раз. Разберёмся», — Андрей Андреевич засыпал.