Георгий Бабат - Магнетрон

— Чему ты смеешься? — удивился Веснин, оборвав свой рассказ о «нашем магнетроне, самом мощном в мире на сегодняшний день». — Что тебя так насмешило?

— Ты удивительно похож ка своего деда, штаб-лекаря Веснина. Когда мы с твоим папой после венчания приехали из церкви, дед еще в передней встретил нас рассказом об одном редком медицинском случае у себя в госпитале, а в продолжение обеда угощал рассказами о еще более интересных случаях из области гнойной хирургии.

Веснин рассмеялся, и они смеялись теперь вместе, как смеются очень близкие люди, любящие и понимающие друг друга.

Утром Веснин получил письмо от академика Мочалова. Александр Васильевич просил его непременно связаться с Детскосельской ионосферной станцией.

В области, которая нас интересует , — писал Мочалов, — там много сделано. Вам нельзя работать, не зная того, что уже достигнуто ими. Соответствующее официальное распоряжение направлено Евгению Кузьмичу Горбачеву, и копия на завод.

Когда с содержанием письма ознакомился Муравейский, он сказал Веснину:

— В данной ситуации, как и во многих других случаях моей жизни, я слышу, как пепел Клааса стучит в мое сердце: здесь пахнет плесенью. Мочалов не Горбачева к нам направляет, чтобы тот поучился у нас, а вас, Вольдемар, посылает к Горбачеву, чтобы именно вы посмотрели на достижения этого мужа ума и совета. Так вы лично, как частное лицо, и посмотрите. Что же касается меня, то старшему инженеру лаборатории одного из ведущих заводов страны неудобно ронять престиж своего предприятия.

Веснин отправился с письмом Мочалова к Дымову.

— Мне ничего не известно относительно распоряжения, о котором пишет Александр Васильевич, — сказал Дымов. — Сегодня же я выясню этот вопрос в дирекции.

В конце дня Дымов говорил Кузовкову

— Вот, полюбуйтесь, — сказал Аркадий Васильевич, протягивая бумагу со штампом Научного отдела Главного управления электрослаботочной промышленности. — Это отношение бродит по заводу уже третью неделю. Мочалова срочно направили в Лондон на конференцию по радиовещанию, но он не забыл о вас и нашел время дать распоряжение Горбачеву. В управлении нашей промышленностью теперь произошла крупная реорганизация — вместо Треста слабых токов теперь создано Главное управление, но и это не задержало письма… А Константин Иванович, получив эту бумагу, вместо того чтобы переслать ее в лабораторию, наложил, изволите ли видеть, резолюцию: «В плановый отдел: сообщите, какие есть взаимные претензии у завода к ионосферной станции». Те ответили, что «все договоры завода с ионосферной станцией выполнены», и переслали бумажку в бухгалтерию. Оттуда ее вернули со справкой: «Все взаимные расчеты закончены». Тогда Константин Иванович наложил новую резолюцию и снова метнул этот мяч, на сей раз в отдел внезаводской инспекции… Это издевательство и по форме и по существу! — с горячностью продолжал Дымов. — Нужно совершенно не уважать себя, чтобы унизиться до таких мелких, мелочных каверз!

Дымов тут же позвонил на ионосферную станцию, вызвал Горбачева и соединил его с Весниным.

Директор ионосферной станции сказал Веснину, что Александр Васильевич Мочалов уже сообщал ему об опытах, предпринятых в лаборатории завода. Горбачев пригласил Веснина приехать на ионосферную станцию в один из ближайших дней:

— Поездом с Витебского вокзала полчаса езды, а затем не больше пятнадцати минут ходу. Если вы свободны числа, скажем, восемнадцатого, в первой половине дня, то это было бы хорошо.

И только придя с работы домой, Веснин вспомнил, что как раз в эти часы 18 октября его мать должна пойти к профессору Петрову.

Лариса Евгеньевна нашла, что все случилось весьма кстати:

— Признаюсь, только боязнь обидеть тебя мешала мне попросить у тебя разрешения пойти к врачу одной. Ведь это смешно — идти к врачу, старинному своему знакомому, за ручку с сыном, словно какая-то неграмотная старуха из глухой тайги. Неловко даже перед Иваном Петровичем…

Лаборатория Горбачева помешалась в одноэтажном красном кирпичном домике с крутой шиферной крышей. Первое, что увидел Веснин, войдя в помещение, был тот самый злополучный высоковольтный выпрямитель, который он проектировал, когда начинал работу в бригаде Муравейского.

Горбачев, заметив взгляд Веснина, сказал несколько смущенно, даже как будто извиняясь:

— Мы так и не смогли применить этот выпрямитель по его прямому назначению. Он должен был работать в передвижной установке. Место было оставлено точно по размеру. Из-за этих выступающих ручек выпрямитель туда не влезал. Аркадий Васильевич Дымов рассказал мне, — продолжал Горбачев, — что этот заказ причинил вам массу неприятностей. Я очень сожалею, что оказался их невольным виновником.

Улыбка у Горбачева была широкая, открытая. Но она исчезла, прежде чем Веснин успел улыбнуться в ответ, точно Горбачев спохватился, что, пожалуй, по этому поводу улыбаться не следует.

Веснин достал из портфеля чертежи магнетрона, характеристики, протоколы опытов и стал рассказывать Горбачеву о том, что было сделано. в лаборатории завода в области сантиметровых волн.

Евгений Кузьмич слушал очень внимательно.

Веснин говорил с жаром, смело, ожидая, что Горбачев, так же как и он сам, изумится, будет восхищен, узнав, что магнетрон дает мощность в триста ватт.

— А вы у себя на заводе не измеряли то время, в течение которого возникают и устанавливаются высокочастотные электромагнитные колебания в магнетроне при его включении? — спросил Горбачев, когда Веснин на мгновенье остановился, чтобы передохнуть.

Веснину этот вопрос показался странным и не относящимся непосредственно к обсуждаемой теме о видении в темноте, сквозь дым и туман. Он сказал, что не интересовался временем возникновения колебаний и не думал даже, что эта величина может иметь какое-либо отношение к предполагаемому применению магнетрона.

Горбачев слушал все так же внимательно. Левой рукой он пощипывал бородку.

— Я считаю, — бойко продолжал Веснин, — что интересующее вас время для магнетрона никак не больше тысячных долей секунды. Во всяком случае, это время настолько мало, что не вызовет никакой ощутимой задержки при включении в работу любой установки с магнетроном.

Веснину показалось, что на лице Горбачева появилось выражение одобрения.

— Никто из зарубежных исследователей на такой волне не получал более одного ватта, — со счастливой улыбкой снова начал Веснин, — и вряд ли этот наш рекорд — триста ватт — будет скоро побит.