Георгий Бабат - Магнетрон

— Ну, насчет славы — это уж лишнее, — возразил Веснин. — «Не кажи „гоп“, доки не перескочишь», — говорят у нас в Киеве.

— Володя, у вас вовсе нет чувства юмора.

— Миша, а у вас нет чувства меры. Не знаю, что хуже.

Муравейскому не довелось произнести перед директором свой зажигательный монолог о вероятностях успеха и неудачи. Прочитав докладную записку, Жуков сказал:

— Никакой резолюции я писать не буду. Плана я с вас не снимаю. Если можете сделать нечто реальное сверх ваших прямых обязательств собственными силами, без дополнительных затрат, — делайте. Я не запрещаю. Когда у вас будет что-либо кроме бумаги — приходите, покажите. Еще раз поговорим. Скоро вернется Студенецкий. Тогда будем пересматривать весь план исследовательских работ. Предполагается значительное расширение и производства и лаборатории. Постарайтесь к тому времени дать развернутые, конкретные предложения.

Муравейский попытался еще что-то робко пролепетать, но Жуков вызвал секретаря и стал диктовать ответ на полученное из главка письмо.

Покончив с письмом и видя, что Муравейский все еще не уходит, Жуков взглянул на стенные часы, висящие в простенке, и устало сказал:

— Хотите, чтобы я дал приказ по заводу? «Вне очереди и в ущерб всем другим»? Такого приказа не будет.

С этим напутствием Муравейский и ушел от директора.

Последние слова Жукова имели за собой следующую предысторию: несколько месяцев назад, когда директором завода был Шестериков, а Жуков работал его заместителем по общим вопросам, поступило предложение от заведующего БРИЗом инженера Орлова выпускать на заводе стенные часы новой, особо оригинальной конструкции. Хотя часовое производство имело очень мало общего с электровакуумным, Орлов сумел убедить Шестерикова, что такие часы явятся наилучшим видом ширпотреба и прославят завод: «Это не то что какие-то штампованные канцелярские кнопки».

Шестериков издал приказ срочно приступить к изготовлению опытной серии стенных часов и все заказы по ней выполнять «вне очереди и в ущерб всем другим работам».

Опытная партия часов обошлась заводу очень дорого. Часовое производство никак нельзя было назвать ширпотребом. Оно загрузило квалифицированных мастеров и заняло уникальные станки. Выполнение «часового» заказа сорвало ряд важных тем основного производства. Единственный экземпляр часов, который удалось закончить, стоил столько, словно все детали механизма были не латунные, а золотые. Шестерикова вскоре сняли с должности директора завода и направили с понижением на другое предприятие. В память об этой «часовой эпопее» остались висевшие в кабинете директора красивые стенные часы, а также поговорка, которую повторяли лишь в насмешку: «Вне очереди и в ущерб всем другим».

К концу рабочего дня Веснин зашел к Муравейскому:

— Что вам сказал Жуков?

— Победа! — воскликнул Муравейский. — Мы победили!.. Но трупы друзей вокруг. Я лишился сил, уламывая его. «Постарайтесь, — сказал он, — к приезду Студенецкого дать развернутые предложения».

— Значит, можно требовать для этой работы материалы со складов, давать заказы в цехи?

— Хм, — откашлялся Муравейский, — это придется еще несколько уточнить. Впрочем, — оживился он, — передавайте все требования и заказы мне, а я их буду расписывать по разным другим работам.

— Понятно, — усмехнулся Веснин, — но все же, Миша, мы обязаны работать, раз уж мы за это дело взялись.

В «аквариум» вошел слесарь Костя Мухартов:

— Михаил Григорьевич, через тиратроны ток не идет. Должно быть пятнадцать ампер, а по прибору меньше пяти. Я сопротивление делал строго по чертежу.

— Кто давал чертеж? — рявкнул Муравейский.

Практикантки смело вышли из-за Костиной спины.

— Доложите, как вы рассчитывали сопротивление.

— Вы нам сказали, Михаил Григорьевич: напряжение питания двести двадцать вольт, ток пятнадцать ампер. Мы учли и падение в лампе — двадцать вольт. Получается сопротивление тринадцать ом, — охотно и весело отвечала Наташа.

— Несчастливое число, — зловещим голосом, очень тихо произнес Муравейский. — А множитель «пи» вы забыли? — крикнул он, вскочив с кресла. — Ведь тиратрон — это вентиль. Он пропускает только одну полуволну тока. Надо было взять сопротивление в три и запятая четырнадцать сотых раза меньше, чтобы получить требуемый ток.

— Это я виноват, — вмешался Веснин. — Они мне вчера показали расчет, а я не проверил и сразу передал Костё. Но беда не велика. Можно сделать отпайки. Хуже, если бы они сделали меньшее сопротивление.

— Недосол на столе, пересол на спине, — возразил Муравейский.

У него были веские причины волноваться из-за этого срока службы . Это была та самая установка, за которую он просил пощады у Студенецкого. Уезжая в командировку в США, тот не забыл поручить своему заместителю Августу Августовичу Фогелю держать эту работу под особым наблюдением. У Михаила Григорьевича уже было несколько так называемых приятных разговоров с заместителем Студенецкого по поводу срока службы.

— Ошибка студенток, — продолжал Веснин, — показывает отсутствие у них практических навыков. Зато теперь они запомнят это на всю жизнь. Для них это очень полезно. А сопротивление я сейчас пойду исправлю.

— Знаете, девушки, — обратился Муравейский к практиканткам, — когда наш бывший директор товарищ Шестериков делал в главке отчет, то начальник главка Дубов протянул ему чистый белый лист бумаги и предложил написать: «Не справляюсь с работой, прошу освободить от обязанностей». Я же поступлю с вами более гуманно. Я сам напишу переводную записку.

— Вы должны были нам более точно изложить задание, — сказала Наташа. — Мы имеем право здесь остаться, раз нас сюда прислали на практику.

— Нет, нет, пускай вас направят в другой отдел… ну, хотя бы в теоретический, к Кузовкову. Он любит выращивать молодые дарования. Теоретикам все равно, что пять девятых, что девять пятых, а нас — бригаду промышленной электроники — за это бьют. Идите к Кузовкову.

Наташа попыталась еще что-то возразить, но Муравейский был неумолим:

— Не будите во мне зверя. Уходите по-хорошему.

Он тут же позвонил в отдел подготовки кадров, что присланные из Московского энергетического института практикантки по своему профилю ему совершенно не подходят и он просит откомандировать их в другой отдел.

— Вы нам говорили о трех типах инженеров, — сказала Наташа, когда Муравейский положил трубку. — Интересно было бы узнать, к какой категории вы причисляете себя?