Павел Ощепков - Жизнь и мечта

В древности и в средние века науки развивались главным образом в монастырях, одиночками или, во всяком случае, весьма ограниченным кругом лиц. Иначе и быть не могло, так как грамотными в то время были преимущественно монахи. Письменность и грамотность в те времена вообще служили, как известно, в первую очередь религиозным целям, использовались для воспитания в массах слепой веры в бога. Сами же народы на протяжении веков пребывали в постоянном страхе перед всевышней силой и... оставались неграмотными, а о науке массы даже и не слыхали.

Первые светские, или, как их называли, мирские, школы в России также создавались по инициативе монастырей и при монастырях.

Но шли годы, и мало-помалу к науке наряду с духовенством стали приобщаться и другие слои населения. Однако еще долго наука не могла стать достоянием широких народных масс, так как они по-прежнему оставались неграмотными или малограмотными. Наукой продолжали заниматься только избранные.

120

Великая Октябрьская революция в корне изменила лицо нашей страны. Она же открыла народу дорогу к знаниям.

В нашей стране теперь десятки миллионов людей имеют среднее и высшее образование. Для таких людей судьбы науки, пути прогресса — их кровное дело. Теперь любой молодой человек или девушка, вставшие к сложному станку или аппарату, к вычислительной машине, к пульту управления на атомной электростанции или к штурвалу современного реактивного самолета, обязательно приобщаются к науке и технике. Чтобы управлять сложной техникой, надо много знать.

А в конструкторском бюро, в лаборатории научно-исследовательских институтов, в заводских и колхозных лабораториях и в бесчисленном количестве других производственных предприятий и в учебных заведениях — разве здесь молодежь не приобщается к поискам новых путей, дальнейших, еще более совершенных методов работы? Конечно, приобщается. И молодежь с ее горячим сердцем стремится даже опережать свое время.

«...НЕ ЗА ПЕНЬКОЙ И САЛОМ, А ЗА ИДЕЯМИ, ЗА НАУКОЙ»

Всем ходом событий в нашей стране все быстрее стирается грань между умственным и физическим трудом. Наука, бывшая привилегией избранных, становится наукой народной. Как тут не вспомнить вдохновенные слова великого Н. В. Гоголя: «Наступит, обязательно наступит такое время, когда в Россию нашу будут ездить не за пенькой и салом, а за идеями, за наукой». Мы с гордостью можем теперь сказать: это время уже пришло, оно уже стало нашей действительностью.

И как обидно бывает порой видеть на этом фоне низкопоклонство части нашей научной и технической интеллигенции перед всем заграничным! Те, кто отстал от времени, все еще смотрят на заграницу как на единственный кладезь научных идей и недоверчиво относятся ко всему самобытному, ко всему рожденному у нас. Они готовы лелеять любую идею, если она заграничная! Мне не раз приходилось слышать от людей, даже занимающих сравнительно высокие технические и научные посты, такие примерно наставления:

121

— И зачем это вы, Павел Кондратьевич, нервы себе портите! Все ищете и ищете что-то новое, между тем как мы еще не успеваем делать даже то, что уже создано в мировой технике.

Эти люди, очевидно, хотят подчеркнуть, что «у них», т. е. на Западе, приборы и техника, машины и теория лучше, чем у нас, что нам еще долго придется их догонять.

К счастью, жизнь учит таких людей, преподнося, им один предметный урок за другим. Достаточно вспомнить, что идея реактивного полета была развита Кибальчичем и Циолковским задолго до того, как подобные работы появились за рубежом. Именно советский спутник первым прочертил небо Земли. Невидимая сторона Луны впервые была сфотографирована именно с советской ракеты. В космос первым проник советский человек.

Теперь, надо полагать, стало поменьше людей, которые с недоверием или пренебрежением относятся к идеям и мыслям, рожденным у нас, а не на Западе, но пока такие люди еще есть, и поэтому о них надо говорить, с ними надо бороться.

Конечно, наша молодежь, воспитанная на великих достижениях талантливейшего советского народа, будет все реже попадать в плен слепого преклонения перед Западом. Она с каждым годом становится все более смелой и зрелой. И она будет прокладывать новые пути в неизвестное.

В связи с этим хочется привести слова, сказанные мне незабвенной памяти Сергеем Мироновичем Кировым при одной из встреч в октябре 1934 г. Слова эти очень кстати сейчас:

«У нас есть теперь уже тысячи, десятки тысяч людей творческого труда, которые на голову выше иностранных специалистов».

Да и как им, действительно, не быть на голову выше иностранных специалистов? Государство предоставляет им не только право, но и реальную возможность учиться, обеспечивает их государственной стипендией, дает огромные материальные ценности для лабораторий. Возьмем нашу Академию наук с ее многочисленными институтами.

122

Где еще в мире есть академия, которая располагала бы ежегодным бюджетом в несколько сот миллионов рублей? Нет таких академий. Нет академий, которые располагали бы такой же армией ученых, инженеров, лаборантов, рабочих и т. п.

Взять для сравнения Английскую академию наук, или, как ее называют, Лондонское королевское общество.

У этой академии нет даже такого помещения, своего зала, где могли бы собираться одновременно все ее члены. Для собраний Английская академия наук арендует помещение в каком-нибудь высшем учебном заведении или где-нибудь в другом месте. Нет у нее и институтов, столь крупных, как у нас.

Разве все это сравнимо с тем, что имеем мы?

Конечно, нет. Если же говорить о материально-техническом обеспечении проводимых исследований, то можно твердо сказать, что наши ученые, наши новаторы по сравнению с английскими находятся на недосягаемой высоте.

А какое огромное значение имеет наше марксистсколенинское мировоззрение! Разве можно сравнить в этом отношении нашего, даже молодого специалиста с западным? Как бы знаменит в своей области ни был западный специалист, он все же работает на фирму, и круг его интересов ограничивается прежде всего интересами этой фирмы. Да иначе и быть не может,, так как в противном случае фирма просто не будет платить ему денег. А фирма чаще всего живет преходящими интересами. Ее планы определяются только размерами прибыли, конъюнктурой рынка. Она не может жить интересами более или менее далекой перспективы, интересами государства, народа. До таких интересов ей дела нет. Фирмы нередко даже специально «замораживают» новые идеи с тем, чтобы удержать высокие цены на рынке сбыта. Личная выгода, прибыль и только прибыль определяют линию поведения капиталиста", его политику в вопросах развития науки или техники. Нет и не может быть у него других интересов.