Павел Ощепков - Жизнь и мечта

Еще во времена Карфагена гребные галеры, приводимые в движение мускулами рабов, бороздили Средиземное море.

Таким образом, все было налицо: и плавающие суда больших размеров, и машины, использующие энергию горения, и средства взаимодействия корпуса судна с массой воды (движители). Не было только идеи, которая объединила бы все эти средства в одно целое.

Такая идея, как известно, связана с именем американца Роберта Фултона (1765—1815).

Уверенный -в том, что Наполеон, который в то время вел войну против Англии, поддержит его идею, Фултон отправился во Францию. Он добился личного свидания с Наполеоном и изложил ему сущность своего изобретения, убедительными расчетами показал, что в случае замены парусного флота паровым Франция могла бы нейтрализовать флот Англии и выиграть битву. Фултон привез Наполеону чертежи не только пароходов различных конструкций, но и подводных лодок. Желание его помочь Франции подкреплялось в этом случае еще и патриотическими чувствами, поскольку в его сознании были свежи воспоминания об освободительной войне Соединенных Штатов Америки против метрополии.

Фултон, как американец, страстно желал поражения Англии. Он рассчитывал, что получит от Наполеона наибольшую поддержку своему изобретению.

Однако Наполеон и его научные консультанты, такие, как Г. Монж, П.-С. Лаплас и К.-Ф. Вольней оказались не в состоянии понять прогрессивный характер идей Фултона. Передают, что, выслушав Фултона, Наполеон в раздражении сказал:

— Окажи, кто тебя послал ко мне? Ты хочешь, чтоб я поверил в твою идею, что паром можно двигать корабли? Ты хочешь, чтобы я дал тебе на это деньги, а ты ловким маневром обескровил бы казну Франции? Нет, я не из тех, кто может поверить первому встречному шарлатану. Да и май, ученые такого же мнения о твоем изобретении.

135

Конечно, эту историческую ошибку Наполеон совершил не самостоятельно, а под влиянием своих ученых консультантов. Это они поставили могильный крест над идеями Фултона. Ошибка была совершена. Прояви тогда Наполеон больше благоразумия и сдержанности, история XIX столетия, возможно, была бы иной.

Фултрн вернулся в Соединенные Штаты и осуществил давно вынашиваемую идею: в 1807 г. построил первый в мире колесный пароход «Клермонт». О первом рейсе его было объявлено во всех газетах. Пароход отправлялся 11 августа по реке Гудзон до Олбани в 66 км от Нью-Йорка). Половина жителей Нью-Йорка высыпала на берег в день отплытия парохода. Все с любопытством смотрели на это зрелище, но составить компанию первых пассажиров на «огненном судне» так и не нашлось никого. В первый рейс пароход отправился без единого пассажира.

На обратном пути нашелся один адвокат, который осмелился плыть на этом необыкновенном корабле. Он подошел к одному из членов экипажа и спросил:

— Скажите, пожалуйста, кому я должен заплатить за билет и сколько?

— Нет. Это не вы должны платить мне, это я вам должен заплатить за то, что вы поверили в мою идею.

То был сам Фултон. Как он ни сдерживался, на глаза у него навернулись слезы.

Несколько позже, когда идея парохода уже овладела умами людей, получила свое развитие и различные компании развернули бурное строительство всевозможных пароходов, Наполеону вновь пришлось услышать имя Фултона, на этот раз уже при других обстоятельствах.

Война окончилась. Наполеон проиграл ее, и его на парусном судне везли на остров Святой Елены. В открытом море им (встретился корабль, движимый той самой «огненной силой», которую он когда-то отверг.

Наполеон пристально и долго смотрел на этот корабль, на то, как он без парусов легко прорезает морские волны и прокладывает себе путь. Он задумался, склонил голову и проговорил:

— Вот она, ошибка моя.

136

И слезы на этот раз были уже не на глазах Фултона, а на глазах Наполеона.

Здесь мы не касаемся тех трудностей, с которыми встретился изобретатель первого парохода при осуществлении своей идеи. Мы отметили лишь самое главное.

Но и из того, что сказано, видно, что сознание общества к этому времени еще не было готово для восприятия идеи, хотя в материальном отношении она и была подготовлена всем предыдущим ходом и развитием науки и техники.

Как ни странно, но имя Фултона и история создания им парохода сыграли немаловажную роль в дни второй мировой войны при создании... атомной бомбы.

Германия, готовясь ко второй мировой войне, рассчитывала на быстрое ее окончание, и поэтому Гитлер издал указ, запрещающий финансировать какие бы то ни было научно-исследовательские работы продолжительностью более шести месяцев. Это мотивировалось необходимостью мобилизации всех внутренних ресурсов Германии на ведение молниеносной войны. На основании этого закона атомные работы, как емкие по времени и по средствам, не могли нормально финансироваться.

Им не уделялось должного внимания. Многие известные физики-атомщики, спасаясь от фашизма, вынуждены были покинуть пределы Германии и Италии. Они обрели новое отечество в Соединенных Штатах Америки.

Для осуществления атомной бомбы требовались огромные средства, которые могло предоставить только государство. По совету ряда ученых Эйнштейн обратился к Рузвельту с личным посланием. В этом письме излагались принципиальные возможности создания нового оружия на основе расщепления атомов, и автор просил президента обратить на это особое внимание. Эйнштейн был в полной уверенности, что американское правительство поддержит инициативу ученых. Письмо одного из известнейших ученых нашего времени, конечно, было немедленно показано президенту. Но Эйнштейн не добился никакого результата. Рузвельт внимательно прочитал письмо и, обернувшись к докладывающему, сказал:

— Я хорошо понимаю побуждение ученых, сочувствую их стремлениям, но поставить средства государства на эту цель не могу. Сейчас имеются дела поважнее.

137

Американское правительство в скором времени вынуждено будет вести одновременную войну против Германии и против Японии, и на это необходимы большие средства, нужны все резервы государства.

Особенно большое недоверие к новым средствам ведения войны, к атомному проекту проявляли тогда военные деятели США. В беседах с учеными они давали ясно понять, что считают их не больше, чем обыкновенными «сумасшедшими изобретателями».

Убедившись, что склонить американское правительство «а финансирование работ по атомной энергии не удается, ученые избрали другой путь. Они решили рассказать об этом Руз1вельту не в служебной обстановке, а в домашнем кругу, так сказать, за чашкой чая. И вот найден человек — Сакс, который был вхож в дом Рузвельта. Однажды, выбрав удобный момент, он начал рассказывать Рузвельту о тех необыкновенных перспективах, которые открываются в связи с использованием ядерных реакций. Рузвельт уже не хотел было слушать его —он знал об этом из личного письма самого Эйнштейна. Но Сакс решил пустить последний козырь. Он сказал президенту: