АвиО’6

Четвертого августа самолеты перелетели на Кагул, а на следующий день — первый, внеплановый, боевой вылет тремя машинами. Цель — Пярну — недалеко, и заправка баков неполная. Под самолетами по три «пятисотки». На аэродроме жара, и пока звено рулило, двигатели перегрелись. У самолета Преображенского сдал правый мотор, и пришлось садиться прямо перед собой на усыпанное камнями болото. Летчик выпустил шасси, и машина запрыгала по кочкам, опасно подняв хвост. Ее бег прервал какой-то дом, в который самолет ударился консолью и развернулся на 180°. В этот момент почти метровый валун пропорол днище фюзеляжа, чудом не задев бомбы. Стало ясно, что с максимальным весом на латанных-перелатанных машинах с изношенными моторами с Кагула не взлететь. В связи с этим было решено ограничить бомбовую нагрузку до 800 кг (восемь ФАБ-100) плюс листовки. Более удачным оказался вылет самолетов- разведчиков. В ночь на 5-е августа ДБ-3Т с Кагула произвели ночную аэрофотосъемку Берлина. Самолеты обнаружены не были.

На последних сериях ДБ-3 (вверху, фото предоставил К Косминков) была установлена экранированная турель МВ-3 с пулеметом БТ или ШКАС и нижняя установка MB-2 с пулеметом ШКАС (справа, фото предоставил Д. Гринюк)

Через двое суток командирский бомбардировщик отремонтировали. В тот же день поступил приказ о первом полете на Берлин. Дата полета — 7 августа. До цели почти 900 км, полет — на высоте не ниже 7000 метров, в основном, над морем, конкретные объекты бомбардировки — заводы и узлы коммуникаций, расположенные в окраинных районах города. Разведку погоды и спасение экипажей, терпящих бедствие, должны были выполнять две летающие лодки Че-2 с Кихелькольна.

Было предусмотрено два варианта полета. Первый — для хорошей погоды — действия тремя пятерками, второй — индивидуальная работа при недостаточной видимости на маршруте. Над Балтикой — стена облаков, значит нужно использовать вариант № 2. На высоте температура минус сорок, и это особенно тяжело после предгрозовой духоты внизу. Комбинезоны с электроподогревом спасают мало, кислородная маска быстро покрывается кусочками льда. И так много часов напряженного труда — любая ошибка, и проскочишь цель, а бензина — в обрез.

Над континентом погода улучшается. Это кстати. Вот, наконец, блестит под луной река Шпрее, и цель, знакомая пока лишь по фотопланшетам. Флагманский самолет находит свой объект, вот только выход на рубеж бомбометания не одновременный — первые бомбы будят сонные расчеты зенитных орудий, и небо оживает лучами прожекторов и тусклыми вспышками разрывов, а внизу гаснут огни улиц и площадей. Стрелок-радист флагмана Кротенко передал в эфир: «Мое место Берлин. Задачу выполнил. Возвращаюсь». На главную цель вышли пять экипажей, остальные были вынуждены бомбить запасные — города Штеттин, Данцинг, Кенигсберг.

Путь домой тоже нелегок — самолеты, уходя от зенитного огня, десятки раз круто меняли курс, на многих машинах «завалились» гирокомпасы, стрелки магнитных крутились как угорелые, земля погрузилась во тьму.

8 августа германское радио сообщило о налете на Берлин крупного соединения британских бомбардировщиков, при этом особо подчеркивалось, что над городом появился лишь один вражеский самолет, который был сбит, остальные же отбомбились в «чисто поле» и потеряли еще пять экипажей. Англичане опровергли заявление, сообщив, что в ночь с 7-го на 8-е их тяжелые бомбардировщики не летали. Реальные же потери группы Преображенского составили лишь одну машину — самолет старшего лейтенанта Леонова разбился при посадке на неосвещенный аэродром Котлы. Один ДБ-3 цель не нашел — из-за отказа кислородной маски штурман потерял сознание, и экипаж заблудился. Пилот сбросил бомбы в точке с неизвестными координатами и, дождавшись рассвета, дошел до своей территории.

Следующий полет, в ночь с 8-го на 9-е августа был намного труднее. Уже над Штеттином появились германские истребители. Тем не менее, большинство экипажей пробились к Берлину и прицельно отбомбились зажигательными ЗАБ-100. Над целью был сбит бомбардировщик старшего лейтенанта Финягина, при посадке в крайне сложных метеоусловиях несколько самолетов выкатились за пределы аэродрома и снесли шасси, а машина старшего лейтенанта Фокина, севшая почти в конце ВПП, была разбита. Большинство «ДБ-третьих» привезли домой многочисленные пробоины.

Налет в ночь на 13 августа снова прошел без потерь, но аэродром Кагул незадолго до этого подвергся мощному бомбоштурмовому удару, в ходе которого было сожжено два ДБ-3. На этот раз попробовали внешнюю подвеску — в бомболюк загрузили по пять ЗАБ-100, а под фюзеляж вешали одну «двестипятидесятку». Оказалось, что возросшее сопротивление создает серьезные проблемы при отрыве потрепанных самолетов с изношенными моторами, которые и без того взлетали «за счет кривизны земной поверхности».

16 августа на аэродром Асте на Саареме прибыло пополнение — 15 ДБ-3Ф из частей АДЦ под командованием майора Щелкунова. В этот же день генерал-лейтенант Жаворонков передал личное указание Сталина применить по германской столице тяжелые ФАБ-500 и ФАБ-1000. Кузнецов пытался возражать, ссылаясь на изношенность матчасти, но верховный главнокомандующий был непреклонен.

ДБ-3 с подвешенными бомбовыми кассетами АБК-П на испытаниях в НИП-АВ в марте 1941 года. Фото предоставил А. Медведь

Установка «Термитный град» под крылом самолета ДБ-3 (предоставил К.Косминков) и в действии (предоставил Д. Гринюк)

На Кагул прибыл представитель ОКБ Владимир Коккинаки, чтобы проверить возможность взлета с внешней подвеской и лично провести предполетный инструктаж. Осмотрев самолеты и ВПП, испытатель дал «добро», но летчики не очень-то верили в выполнимость задания. Было решено провести эксперимент. Отобрали по одному экипажу из каждого полка. На ДБ-3Т В.А.Гречишникова подвесили тысячекилограммовую авиабомбу, а Ил-4 Павлова взял две полутонки. Он так и не оторвался от земли, протаранив забор, врезался в препятствие и взорвался. Гречишников таки поднял свой самолет, но, едва перетянув через забор, плюхнулся в болото, подломив стойки. Из горящей машины выскочили трое и опрометью кинулись в стороны. Их остановил крик, донесшийся из глубины фюзеляжа. Бегом вернувшись к самолету, они вытащили стрелка, которого придавило сорвавшейся с креплений радиостанцией. Бомба, которую штурман успел сбросить, как только самолет начал падать, так и не взорвалась, а ДБ мирно догорел. Дым этого костра унес последние надежды на применение тяжелых бомб. Коккинаки, не глядя в глаза летчикам, сказал Жаворонкову: «Да, с такими моторами бомбы крупного калибра на наружной подвеске не поднять. Так и доложу. А летная смена шла своим чередом — перед «экспериментальными» ушли на Берлин несколько самолетов, и теперь остальные проходили над чадящими кучами обломков.