Авиация и космонавтика 2013 02

На помощь Древницкому поспешила спасательная лодка, дежурившая на озере. Мокрого и едва не захлебнувшегося воздухоплавателя доставили в ближайший ресторан, где он отогрелся и отдохнул.

Больше в Петербурге Юзеф Древницкий в воздух не поднимался. Из столицы он снова уехал в западный край. Летал в Виннице и Каменец-Подольске. Затем отправился на Волгу – в Казань и Самару, а осенью через Оренбург (где 7 октября состоялся его полет) – в Среднюю Азию.

Авария с Юзефом Древницким в Озерках 7 июня 1912 года. Рисунок из газеты «Петербургский листок»

В каких только городах – больших и малых – ни летал Юзеф Древницкий. Но все это в европейской части России. В Средней Азии летать ему еще не доводилось. Впервые в Ташкент он прибыл в середине октября 1912 года. Ташкентцы уже видели летающих людей, российских авиаторов Михаила Кампо-Сципио и Александра Васильева, демонстрировавших здесь полеты на аэропланах весной 1911 года. Васильев вскоре прославился как победитель труднейшего перелета Петербург – Москва. Из девяти претендентов на победу только ему одному более чем за сутки, с промежуточными посадками удалось преодолеть этот путь.

Незадолго до приезда Древницкого в Ташкенте было создано Туркестанское общество воздухоплавания, планировавшее открыть местную школу для подготовки авиаторов. Одним словом, авиация проникла уже и сюда, на окраину России. Другое дело, невиданное в Ташкенте зрелище – полет на монгольфьере и прыжок с парашютом.

Полет Юзефа Древницкого был назначен на 28 октября с бывшего скакового поля, превращенного в аэродром Общества воздухоплавания- «На аэропланах у нас уже летали, – писала газета "Туркестанский курьер". – Подъем на аэростате – это уже новость для ташкентской публики».

И в назначенный день, он был воскресным, ташкентцы потянулись на окраину города, чтобы увидеть «прыжок с неба» отважного аэронавта. На аэродром прибыл даже сам туркестанский военный губернатор, командующий войсками округа, генерал от кавалерии А.В. Самсонов, а с ним – и все «высшие начальствующие лица».

День спустя «Туркестанский курьер» писал о полете Юзефа Древницкого: «Под шумные аплодисменты многочисленной публики шар плавно поднялся ввысь, почти вертикально, унося смелого воздухоплавателя. Полет представлял собой очень красивое зрелище и произвел сильное впечатление. Шумными криками "браво!' и несмолкающими рукоплесканиями г. Древницкий был встречен публикой, хлынувшей волной к месту спуска».

Во время пребывания Древницкого в Ташкенте, здесь открылась первая в Туркестане авиационная школа. Понятно, что торжество по этому историческому событию не могло пройти без показательных полетов, тем более, что в Ташкенте уже появился свой первый авиатор, бывший авиамеханик Шидловский. В тот праздничный день он летал на «Фармане» с офицерами, беря их в полет по одному в порядке очереди.

Возможно, что тогда впервые поднялся на аэроплане в качестве пассажира и Юзеф Древницкий. Это было 4 ноября, а девять дней спустя он стал очевидцем тяжелой аварии с Шидловским. Во время полета с пассажиром у аэроплана разрушился пропеллер. Авиатор попытался совершить посадку планирующим спуском, но «Фарман» упал и, как писали газеты, «разбился вдребезги». Пассажир чудом отделался лишь испугом, а пилота подняли без чувств с переломами ноги и ранами на голове.

Смелые полеты Древницкого понравились ташкентцам. Высказывались пожелания, чтобы он совершил в Ташкенте еще один полет, причем поднялся бы в воздух не с аэродрома, далеко расположенного, а из городского сада. Но аэронавта уже ждали в Скобелеве, как стала называться Фергана, переименованная в честь знаменитого генерала М.Д. Скобелева.

В этом небольшом городе Древницкий задержался тоже лишь на один полет. Вынуждаемый непогодой, он перебрался южнее, в Асхабад (ныне Ашхабад) и здесь встретил новый, 1913 год.

Первый полет в Асхабаде был объявлен на 6 января, но капризная среднеазиатская зима распорядилась по-своему. Задул холодный ветер, зарядили дожди. Древницкий уже начал сожалеть, что поехал в этот далекий, незнакомый край. Полет пришлось перенести на 20 января, надеясь на улучшение погоды. Чтобы привлечь будущих зрителей, было обещано заснять их кинематографическим аппаратом и затем показать эту киноленту в местном цирке.

Увы, в ночь на 20 января выпал обильный снег. «Не везет летчику- парашютисту Древницкому, – сочувствовала аэронавту газета 'Асхабад'. – Назначенный на 20 января полет, как и в первый раз, вследствие неблагоприятной погоды, не состоялся. Если так будет и дальше, то не позавидуешь положению Древницкого».

Следовало набираться терпения и ждать. Это состояние неопределенности, неясности за много лет воздухоплавательной жизни стало для Древницкого привычным. Успехи его полетов зависели от множества причин: капризов погоды, технических неполадок, поведения толпы, самодурства местных властей и прочего, и прочего…

Наконец, и Древницкому, казалось, улыбнулась природа: день 3 февраля выдался теплым и тихим. Но стоило лишь начать наполнение шара, как, откуда ни возьмись, налетел сильный ветер, и, скрепя сердце, пришлось отменять полет. Вот она, воздухоплавательная доля!

Но не могла же непогода длиться вечно, и Древницкому в конце концов удалось-таки в Асхабаде подняться в воздух. Это произошло 17 февраля в удивительный, словно по заказу, ясный, солнечный, без малейшего ветерка, день. «Нельзя сказать, что это досталось Древницкому легко, – рассуждала газета 'Асхабад'. – Топько подумать – семь неудачных покушений на полет, неудачных не по его вине, а – стихии».

Зрителей, уже заждавшихся полета, собралось много. Они плотно окружили взлетную площадку и, напирая все больше и больше, вот- вот могли смять солдат, державших готовый к полету монгольфьер. Видя это, Древницкий скомандовал: «Пустить шар!». Монгольфьер вместе с воздухоплавателем броском вырвался из живого кольца и через считанные секунды был уже далеко, далеко вверху…

Полет удался. Древницкий приземлился с парашютом во дворе начальника Закаспийской области. Генерал радушно встретил неожиданного гостя, опустившегося с неба, и поздравил с удачным завершением полета.

Толпа, не верившая, что Древницкий, наконец, в самом деле полетит (ведь сколько раз бывали отмены!), на руках отнесла отважного летуна до экипажа. «Уж так всегда, – заметила газета, – безумству храбрых поем мы песню».

В конце февраля Юзеф Маврикиевич покинул Асхабад. Известно, что он совершил еще полет в Катта-Кургане – городке, расположенном в семидесяти километрах от Самарканда. Возможно, по пути выступал и в других среднеазиатских городах.