Вертолет, 2003 № 04

В детстве я и не думал стать летчиком. Мое воображение занимали мечты о море. После окончания школы нас собрал военком. и начал агитировать поступать в военные училища. Ко поскольку ни одного связанного с морем не предлагали, я быстро потерял всякий интерес к происходящему. Видя мое явное безразличие, военком спросил, что же меня вообще интересует и, услышав мой ответ, предложил постукать … в Саратовское военное авиационное училище летчиков! Дома это предложение не показалось мне таким уж странным, тем более что предоставлялась возможность покорить океан, хотя и воздушный. Так что через неделю я уже приехал в военкомат с документами на поступление.

Курсант А. Загорный

…Первый раз мне довелось подняться в воздух на самолете Ан-14 для выполнения прыжков с парашютом уже в училище. В тот день, после получения дополнительного инструктажа, состоявшего из интенсивного размахивания руками, кручения пальцем у виска и поминания какой-то матери, нашу группу, состоящую из шести человек, пригласили в самолет. Мсе место оказалось прямо у люка по левому борту, выпускающий сунул мне в руки фал, доверив тем самым очень важное дело – закрывать грузовые створки. Когда очередь прыгать дошла до меня, падать в бездну, прямо скажу, расхотелось…

Ощутимый рывок раскрывшегося парашюта вернул меня от полного оцепенения к жизни. Осмотрев купол и своих товарищей, висящих под такими же куполами поодаль, я понял, что все идет согласно конспекту по парашютной подготовке. Мало того, я почувствовал себя практически владыкой неба! А после мягкого приземления – и земли…

Первый раз на вертолете я поднимался в воздух вместе с заместителем командира эскадрильи майором Концедалом. Устроившись на переднем сидении Ми-1 и пристегнув парашют, я доложил о готовности к полету. Взялся за рычаги управления, чтобы вырулить на линию исполнительного старта, но вертолет уже был на месте, а инструктор жестами показывал, что мне необходимо запрашивать взлет. После нескольких моих неудачных попыток сделать такой запрос инструктор махнул рукой и запросил разрешения сам. Стараясь использовать на практике все приобретенные теоретические знания, я пытался взять ручку на себя и вправо, одновременно поднимая «шаг-газ» и подавая правую ногу вперед. Все мои попытки самостоятельного взлета четко контролировались инструктором. Вертолет завис на высоте 2-3 метра. Вдруг машина резко наклонила нос и перед моими глазами начала с ускорением проноситься земля. По мере увеличения скорости я упирался ногами в педали, пытаясь «оттолкнуться» от земли. Инструктора я слышал сквозь грохот ревущего на взлетном режиме двигателя. Из всего, что он мне кричал, я понял, что «нельзя на взлете зажимать педали в нейтральном положении». Прошли переходной режим, скорость достигла 100 км/ч, двигатель стал работать спокойней, кроме земли, перед глазами появились горизонт и небо.

Вариометр показывал набор высоты, стрелка высотомера ползла к отметке 100 метров. Уже до первого разворота я сделал вывод что во время первого показательного полета нельзя мешать инструктору, особенно на взлете. При полете от второго разворота к третьему инструктор доверил управление мне – и началось! Вертолет никак не хотел лететь в горизонтальном, режиме, несмотря на все мои старания и интенсивную работу органами управления. Нос вертолета то опускался, то задирался вверх. Машина заваливалась то в левую, то в правую сторону – вертолет делал что хотел. На третьем развороте вертолет успокоился и плавно выполнил маневр. Управлял инструктор, а я, переведя дыхание, продолжал до посадки держаться за рычаги управления. После посадки майор Концедал долго вдалбливал v«e, что такое «капот-горизонт», как работать с арматурой кабины, каковы должны быть действия органами управления и другие вещи, необходимые для нормального выполнения полета. Я его внимательно слушая, со всем соглашался, кивал головой, делал вид что все понимаю, и радовался своему первому полету на вертолете.

Когда я отлетал вместе с инструктором чуть больше десяти часов, бравый летчик- инструктор лейтенант Чугулев решил, чго я готов к самостоятельному вылету, и представил меня командиру звена капитану Имишеву. Имея уже не только теоретические знания, но и какой-то практический опыт, я доложил о готовности к выполнению двух контрольных полетов вместе с командиром звена.

В первом полете я старался выполнять все согласно курса учебно-летной подготовки. Начало второго полета проходило так же, как в первый раз. Заметив, что командир звена за рычаги управления не хватается, указаний не дает, ко второму развороту я окончательно успокоился и начал его плавно выполнять. Развернувшись на курс, противоположный взлетному, я впервые за все время выполнения полетов увидел, что передо мной – Волга! Воды могучей реки искрились и играли з лучах заходящего солнца, будто какой-то великан засыпал все до горизонта серебром. Я был буквально околдован открывшейся мне панорамой.

Очнулся я от внимательного взгляда командира звена, который, сложив свою ручку управления, пытался безуспешно понять, куда же я смотрю и что меня так загипнотизировало. Не подав вида, что я разоблачен, я скользнул взглядом по приборам. Авиагоризонт показывал, что крена и скольжения нет, скорость 100 км/ч, высота 200 метров, вариометр на нуле. Убедившись, что все нормально, я как ни в чем не бывало выполнил третий и четвертый разворот, зашел на посадку и мягко приземлился на транзите. После посадки я спросил капитана Имишева, есть ли замечания. Отведя меня в сторону, он поинтересовался, куда я в полете смотрел. «На Волгу, – ответил я и добавил, – уж больно красивая». Капитан несколько удивился, а затем сказал: «Завтра, лирик хренов, пойдешь на самостоятельный вылет».

Проверку перед моим самостоятельным вылетом проводил зам. командира полка майор Левченко, так что я тщательно готовился сам. и готовил вертолет. Майор, еще подходя к вертолету в сопровождении лейтенанта Чугулева и капитана Имишева, покрутил рукой над головой – подал мне команду на запуск. Запуск двигателя и раскрутка несущего винта прошли успешно. И я, и вертолет были готовы принять проверяющего. Левченко еще о чем-то поговорил с сопровождающими, подошел к вертолету и стал буквально заползать в кабину – он был очень грузным человеком! Передняя стойка просела до упора, вертолет стонал под такой нагрузкой. Махнув на парашют рукой и распустив привязные ремни до максимума, майор дал команду выруливать. Два контрольных полета по кругу я выполнил, как меня учили (свои действия постоянно докладывал проверяющему по переговорному устройству). Единственное, что смущало, что каждый раз при заходе на посадку ручка управления упиралась во что- то мягкое – в живот майора. На втором круге после третьего разворота, согласно плановой таблице, я запросил посадку в квадрат. По отражению в стеклах на приборной доске я наблюдал за реакцией проверяющего. Он сидел со скучающим видом, мирно сложив руки на животе, посматривал по сторонам и только при приближении к земле его громадные ладони мягко легли на рычаги управления, так что я этого практически не ощутил. Произведя посадку в квадрате и уменьшив обороты двигателя до «малого газа», я поинтересовался у майора, есть ли замечания. Тот только спросил: «Полетишь один?». Я ответил: «Да». «Ну давай!», – скомандовал Левченко и стал выползать из кабины. Мы с вертолетом вздохнули с облегчением.