Техника и вооружение 2009 10

— А что было внутри вашей «папиросной коробки»?

— В окончательном варианте принципиальная схема была выполнена на лампе 6Н8П. (Тут В.В. Мацкевич ошибался: лампа 6Н8П, «пальчиковый» вариант, разработана не была. Я обратил его внимание на этот недочет. Он ответил, что за давностью лет точное название лампы вспомнить не может; вероятнее всего, это была лампа 6Н8С. — Прим. авт.). Устройство, — продолжил он, — было действительно одноканальное, и звуковой сигнал индикации проходил дополнительное усиление.

— Кем была разработана документация?

— Сам я принес только эскиз принципиальной схемы. Все остальное делал «сто восьмой». И чертежи аппаратуры, и чертежи оснастки — все делалось у вас…

Но я забежал далеко вперед, и сейчас вернусь к тому времени, когда, основываясь на приказах П.Ф. Жигарева, А.С. Данилина и используя поддержку «обоих Микоянов», В.В. Мацкевич готовил первые десять экземпляров своей станции для последующе го использования их в боевой обстановке в Корее. В «сто восьмом» ему выделили на помощь грамотного, инициативного и талантливого инженера А.Г. Рапопорта, и В.В. Мацкевич собирал эти станции, «используя детали 100-го института». А.Г. Рапопорт предложил «запитыватъ» устройство обнаружения «Сейбров» прямо от бортсети +26 В.

«До вылета в Корею, — вспоминал В.В. Мацкевич, — оставалось 2–3 дня, как вдруг один из летчиков, который облетывал станцию, заявил, что сегодня сигналы предупреждения были еле-еле слышны, и их забивали сигналы радиосвязи. Видимо, потму, что в этот день была хорошая летная погода, в воздухе было много самолетов, и интенсивная радиосвязь забивала предупреждающие сигналы станции.

При питании от бортсети +26-27В сигналы предупреждения могли быть не более 15–20 вольт. В то же время сигналы связных радиостанций, в которых анодное напряжение достигало 250 вольт, доходили до 60–80 вольт. Естественно, такие сильные сигналы заглушали сигналы нашей станции. Выход мне виделся только в одном: в станцию обнаружения нужно вмонтировать усилитель. Но это сильно усложнит конструкцию. Вылет в Корею — через три дня. О каких конструктивных изменениях станции могла в этой обстановке идти речь?

Сижу в кабине летчика и сознаю всю безысходность ситуации. С ненавистью гляжу на виновника происшедшего — блок радиоприемника, который выдавал такие мощные сигналы. И вдруг меня осенило: а если этого врага сделать другом? Подать для этого предупреждающие сигналы станции в 15–20 вольт не на телефоны летчика, а на вход усилителя приемника.

Но на приемнике установлена пломба, которую можно снимать только в специализированных мастерских, Иду на нарушение: снимаю пломбу и нахожу вход усилителя низкой частоты приемника. Куском провода подключаю выход станции к усилителю низкой частоты и слышу в шлемофоне очень сильные предупреждающие сигналы. Выход из положения как будто был найден, только на пульте управления станцией нужно быт установить регулятор громкости, чтобы каждый летчик сам устанавливал ее уровень».

И вот В.В. Мацкевич в Корее. Установка опытных десяти станций, первые успехи.

В.В. Мацкевич (1921 г.р.)» к.т.н., полковник авиации в отставке, автор идеи построения одно канальной аппаратуры предупреждения о появлении атакующих «Сейбров».

А.Г. Рапопорт (1920–1995), к.т.н., лауреат Ленинской премии и Государственной премии СССР, главный конструктор аппаратуры радиоэлектронного наблюдения космического базирования («ТиВ» № 8/2007).

А.И. Стрелков (1929–2002), представитель заказчика, полковник в отставке. Впоследствии работал начальником Управления делами при министре радиопромышленности СССР.

«Но в один далеко не прекрасный день сразу несколько летчиков после возвращения с боевых вылетов сообщили, что станция давала сигналы о появлении «Сейбров», а атакующих самолетов не было! И таких лжесигналов была тьма-тьмущая!.. Уже больше половины летчиков выключили станции. А из Москвы, — вспоминал В.В. Мацкевич, — прилетели два эмиссара с Лубянки. Такого я никак не ожидал. Один из них был то ли следователем, то ли сыщиком, второй — специалистом института радиоэлектроники НКВД.

Чекист-инженер производил самое благоприятное впечатление: очень смышленый и грамотный. Вскоре они пригласили меня уединиться с ними на аэродроме и сообщили, что каждый мой шаг отслеживается. В центр сообщается обо всех обстоятельствах, связанных с боевым применением моей станции. В Москве, по их словам, известны все перипетии — от первоначального успеха до нынешних осложнений. Лично Сталин, это они тоже подчеркнули, ждет информацию о том, как осваивается станция.

Инженер с Лубянки, когда его коллега- «следователь» куда-то ушел на минуту-другую, успел мне шепнуть, что последнему поручено особо следить, чтобы в случае неудачи я не «смылся» в Мукден или Харбин к белогвардейцам…

Я вслух им сказал, что, на мой взгляд, причина лже-сигналов в детекторах, а не в каких-то внешних полях. Оба лишь пожимали плечами в ответ. Они предложили мне немедленно идти на КП и дать телеграмму на Лубянку, чтобы срочно выслали детекторы. Поехали в штаб. Там начальник связи, когда мы стали просить соединить с НКВД в Москве, спросил: а для чего это вам? И в ответ: — Да что вы, братцы, их на любой нашей РЛС на корейских сопках сотни. А вам из Москвы подавай! Зачем вам Лубянка? Езжайте в Корею на любую РЛС… Связались с начальником ближайшей станции.

Тот говорит, что у них четыре комплекта ЗИП, и в каждом комплекте коробка с 50 детекторами. Пообещал отдать коробку в обмен на продукты.

А в это время МиГ одного из наших асов, полковника Шепелева, с крыльями, буквально изрешеченными пулеметами «Сейбра», Сделал посадку на нашем аэродроме. Сам Шепелев каким-то чудом остался жив. «Я, не тратя слов, сразу пошел к Шепелеву.

Чекисты, уже ставшие со мной как бы единой командой, увязались было за мной, — рассказывал В.В. Мацкевич, — Еле я их остановил, сославшись на необходимость поговорить с Шепелевым один на один. Захожу в контейнер, Шепелев лежит ничком на койке». После продолжительной беседы с гостем Шепелев в заключение сказал: «По-моему, я понял, почему станция дает ложные сигналы. Ложные сигналы, сам знаешь, появляются, когда при пикировании с высоты наши самолеты выпускают воздушные тормоза на хвосте самолета. У американцев тормозные щитки ставятся на заводах, потому что у них щитки — это принадлежность самолета. А у нас их ставят уже в части. Какие у них после установки нашими механиками получаются вибрации при торможении — никому не известно. Так вот, именно вибрации щитков, а они сильные, и приводят к появлению ложных сигналов.